CreepyStory

Некоторых особенно настырных, пытающихся собрать демонстрации, вылавливали и упекали в тюрьму, по сфабрикованным делам – на каждого человека ведь можно нарыть всякого. При желании.

Поэтому шумихи не случилось – лишь небольшой шёпот.

Спутники летали над уральскими горами. В том числе и зарубежные. И со спутников было видно, во что превратился целый город. В руины. Западные партнёры, конечно, те ещё падлы, они тут же начали рыть политический подкоп. Но у них тоже имелась своя служба по борьбе со сверхъестественным. На западе всё оперативно заглушили. Нельзя ведь, чтобы всё человечество услышало даже эхо от событий в Загорске. Изнанка – это проблема всеобщая. Если кто-то докопается до правды, если кто-то начнёт практиковать искусство обращения с Изнанкой – это может иметь далеко идущие последствия. Ведь культисты в Загорске тоже однажды докопались до правды – Организация несколько лет назад не сумела проконтроллировать весь даркнет. Именно оттуда глава культа и начал черпать запретные знания, которые, впоследствии, уничтожили целый город, загубив судьбы тысяч. Работа отдела информационной борьбы чрезвычайно важна. Она борется с проблемами в корне. Тогда как штурмгруппы всего лишь устраняют последствия…

И Серёга в больнице зарычал от злобы. Со всего маху ударил по стене – как бы гипс накладывать не пришлось, но повезло, что кулаки крепкие. Для Серёги невыносимой была мысль, что друзья сражались и умирали, пока он отлёживался здесь со своим несуразным ранением. Ему тут же захотелось пить. Но антибиотики не позволяли.

-- Аккуратней, -- сказал Олег. – Нас немного осталось. Ребята не затем умерли, чтобы ты начал бухать беспробудно и до белочки. Ты нужен нам трезвый. И нам и людям, которых мы защищаем.

Серёга ничего не ответил. Лишь насупился, выпучив красные бешеные глаза.

Когда Олег рассказал подробней о боевых действиях, Серёга тут же вспомнил своё прошлое, как тоже попал в Морок, ещё на фронте…

-- Я быстро поправлюсь, на, -- пообещал Серёга. – Вот увидишь, на!

Страх остался внутри. И постепенно пожирал душу. И поделать Олег не мог ничего с этим ощущением, никуда не мог от него деться. Хотел бы убежать, но от того, что в голове – не убежишь. Отвлечься не получалось. Не помогали тяжёлые тренировки. А тишина квартиры особенно сильно угнетала. Олег совсем лишился сна. Он выходил в ночной город, словно пытаясь убежать, удрать. Принять свои страдания было невозможно. Когда Олег пытался это сделать – голодный хищник внутри лишь усиливал хватку, становился ещё яростней.

Сновидцы увидели у Олега на душе множество чёрных комьев – астральных паразитов, присосавшихся к источнику страдания. Они направили Ясный Свет, изничтожив тварей, но Олегу полегчало лишь немного. Источник проблемы таился где-то в глубине души. Что-то там такое Мара сломала, надломила, безвозвратно. И теперь от зловещих образов нельзя было никуда деться.

Олегу достали осколок из бедра, от упавшей с коптера гранаты. Раны на теле быстро затянулись. А вот рана на душе заживать всё никак не хотела.

По прибытию из Загорска, его, конечно, пожурили. За нарушение приказов, за излишнее самовольство. Но всё-таки Нойманн и Варшавский понимали, что действия Олега были правильны. Если бы он не атаковал гигантов, если бы штурмгруппы отступили по приказу Калуева, то вскоре Загорск вновь бы заполонили чудовища. И, возможно, тогда бы точно погибли все остальные. Ведь пришлось бы сражаться не только с гигантами во мраке, но и с порождающей всё новых тварей Марой. Олег в каждую минуту боевых действий принимал исключительно правильные и своевременные решения, которые и привели к победе. Конечно, ценой больших потерь. Конечно, ценой всей своей штурмгруппы. Но, как рассудили Варшавский и Нойманн, это была ничтожно малая цена. Случись всё чуть иначе – погиб бы весь отдел. И никакие ВДВшники не справились бы с выползшим из глубин шахты Мраком.

-- Так что, Олег, -- сказал Варшавский. – Ты скорее молодец. Но самый отпетый самовольник в штате.

-- С синдромом камикадзе, -- добавил Нойманн.

-- Но всё-таки больше молодец, -- подытожил Варшавский.

И кинжал Олега. Подарок Калуева пришёлся очень к месту. Все знали, что определённые символы Изнанки были способны уничтожать тварей Изнанки. Низших тварей. Но чтобы уничтожать самих богов Изнанки… Тот, кто создал оригинал кинжала – определённо был в курсе, как бороться с нечистью. Выходит, люди в древности были далеко не беззащитны перед чудовищами даже столь высокого порядка. И это несмотря на отсутствие автоматов, гранатомётов и дронов со взрывчаткой. И тогда Олег начал задумываться, в том числе припоминая давние слова Захара – а действительно ли история человечества была такой, какой её изображают в учебниках? Какой её изображает официальная наука? Есть ли причины верить во всё это?

-- Даже если верить письменным источникам, -- рассказывал Данилыч. – Эти самые письменные источники могли уничтожить. Определённые силы. В том числе наша доблестная Организация.

-- Похоже на теорию заговора, -- сказал Олег. – А теории заговора несостоятельны. Потому что требуют вовлечения большого количества людей.

-- Не требуют. Если сжечь ненужное. Если переписать необходимое… То никакие теории заговора не потребуются. Историки находили бы в архивах только определённую информацию. Таким образом они искренне бы создавали необходимую картину мира самостоятельно. Без всяких мер по сохранению «теории заговора».

-- Ну, а как они бы могли подделать «древние» документы? Существует такая штука, как радиоуглеродный анализ…

-- Я думаю, есть способ «старить» вещи. Ты забываешь, что мир на самом деле не такой, как пишут не только в учебниках истории, но и даже в учебниках по физике. Там ведь не сказано ничего про Изнанку. Или я чего-то не помню? – справедливо заметил Данилыч.

-- Тогда мы живём в страшном мире, -- сказал Олег.

-- Да. А то, что было на самом деле – теперь стёрто в веках, позабыто... Всё-таки, тот самый некромант, за которым мы всё гоняемся – помнишь свой первый выезд, Олег?... некроманта ведь до сих пор не поймал никто. А ведь представь, какую он бы опасность представлял в условиях средневековья? Некроманты, я думаю, существовали и тогда. И вампиры. И ведьмы. Они же все не вчера появились… Я не просто думаю, что история переписана. Я в этом уверен!

Сновидцы внимательно следили за Олегом. И подмечали, как тот сереет с каждым днём. От бессонницы, от пропавшего аппетита. Олега назначили в инструктора к многочисленным новобранцам из ВДВ, но со своими делами он справлялся неважно. Штабной психотерапевт вдруг оказался бессилен. Даже курс самых лучших и передовых транквилизаторов ничего не мог поделать с древним ужасом, воцарившимся в голове. Это страдание было вне всякой биохимии.

-- Очень знакомые симптомы, -- сказал сновидец Сташкевич. – Помнишь, мы рассказывали тебе о «люке сорок шесть»? В котором заковали Короля Падали? Только двое вернулись из бездны с неповреждённым рассудком.

-- Помню, -- ответил Олег.

-- Но остальные, если выжили, то вернулись больными. Большинство покончили жизни самоубийствами в первые две-три недели после возвращения. Страдания были для них невыносимы. А те, кто решил жить и бороться – тех кошмары преследовали их на протяжении полугода. Этим сновидцам не помогали сеансы психотерапий. Не помогали транквилизаторы. Они медленно сохли. На наших глазах. И мучительно умирали.

-- Я не буду вешаться, не боись, -- ответил Олег. – Я через это уже проходил. Через тьму. Через склонность с самоубийству.

-- Но я вижу, как ты плохеешь с каждым днём, -- сказал Сташкевич. – У нас был руководитель – Котляров. Смелый, отважный. Он имел много внутреннего света. Никто не думал, что он закончит свою жизнь, одним вечером уйдя глубоко в зимний лес в лёгкой одежде, с парой бутылок водки в рюкзаке. Смерть от переохлаждения по пьянству он считал самой лёгкой.

-- Это не про меня, -- сказал Олег. – Страх гложет меня. От него никуда не деться. Но я думаю, что справлюсь.

-- Это хорошо, что ты так думаешь, -- сказал Сташкевич. – Но я же вижу, как тебе хреново. И знаю, к чему это всё может привести.

-- А что с теми двумя? – спросил Олег. – Которые вернулись неповреждёнными?

-- Они, ещё в бездне, достигли просветления. Травматически. Но они – талантливые сновидцы… К чему я и клоню, Олег? Будем честны. Эта душевная хворь не лечится. И от неё только один путь – в могилу. И пока твоя воля не подточилась, не измоталась и не ослабла – тебе нужно совершить упорную практику.

-- Чего? – не понял Олег.

-- Я уже обсудил это с Нойманном и Варшавским. Они согласны предоставить тебе небольшой отпуск… Идея в том, что тебе нужно прийти к тому же, к чему пришёл Хамидулла в бездне.

-- Просветлеть? – усмехнулся Олег.

-- Никакие лекарства, и никакие психотерапии не лечат кукушку так же хорошо, как медитации, -- сказал Сташкевич. – Это уже доказано клинически. Все эффективные виды психотерапий – это по сути урезанное учение Будды. Люди изобретают велосипед, тогда как всё уже давно изобретено и доведено до совершенства… две с половиной тыщи лет назад.

-- И что же мне нужно будет делать?

-- Был у нас в штате очень сильный сновидец – Карпов – который полностью ушёл в духовную практику, отказавшись продлевать контракт с Организацией...

Олегу предоставили отпуск на один месяц. Сташкевич сказал, что этого порой достаточно для того, чтобы очистить разум. Олег купил билеты на поезд и отправился на восток. На Алтай.

Величественные горы, предзакатное чистое небо и домик на берегу замёрзшего озера, к которому его довезли на ржавой «буханке» местные. Далёкая глушь. Были мысли наведаться и в ныне заброшенную деревню Тихую, вспомнить былое… Но Олег удержался от бесполезного соблазна. И приехал к Учителю.

Воздух был холодный и свежий. Домик на берегу – довольно просторный. Нифига не аскетичный…

Да и Учитель вышел к нему на встречу – далеко не в дзенских традициях. Олег представлял себе старого столетнего и узкоглазого монаха в традиционных одеждах. А вышел ровесник Олега, коротко стриженый, в чёрной гопниковской куртке. Как-то оценивающе взглянул на Олега.

-- Это ты Мару замочил? – спросил он.

-- Ну, типа.

-- Красава, -- пожали руки. – Меня Даня зовут… Чё скорчился?

-- Не так я себе монахов представлял.

-- А я и не монах, нахер надо, -- фыркнул Даня. – Проходи.

В домике было вполне уютно. Всё по фен-шую. Сновидец показал, где располагаться Олегу, а потом они сели устраивать чайную церемонию, с различными блюдцами, чашечками, штучками... На фоне учитель включил какую-то китайскую тихую музычку.

-- Тебе какой чай?

-- Эм… -- глаза Олега разбегались между кучками самых разнообразных чаёв. – Обычный чёрный есть?

-- Понятно, -- Даня будто сразу сделал все выводы. – Не, я такое не пью. Давай налью тебе…

И сказал он что-то по-китайски. Олег ничего не понял, но вежливо согласился. «Учитель» начал отсыпать, заливать, настаивать, переливать… Попутно расспрашивая о жизненном пути. Олег рассказывал обо всех проблемах, с какими только столкнулся в жизни, рассудив, что находится на сеансе у психолога.

-- Да, пиздец потрепала тебя жизнь, -- только и ответил Даня и подал чашечку чая. – Хлебай.

Интересный, конечно, психологический подход, подумал Олег и приложился к пиале. Чай пах банными вениками. Уж лучше бы Даня налил «принцессу Нури»…

-- Короче, -- не стал тянуть Даня с вступлением. – Вполне в твоих силах добиться успехов в медитации. Я вижу, ты со своим страхом дружишь. Это хорошо. Это значит, смелый. А это то, что нам и нужно.

-- Я достигну Просветления? – ухмыльнулся Олег. Карпов тут же нахмурился.

-- В твоём положении не шутят, -- сказал он. – Хотя это тоже хорошо. Шутить над страхом. Тебе недолго осталось, если ты не усилишь своё внимание.

-- Внимание?

-- Конечно. Это самое главное, что есть у человека. Если у тебя слабое внимание, ты и в обычно жизни будешь лошарой. Прыгать от видосиков к перепискам – а до нормальных дел так и не добираясь. Тот, у кого слабое внимание – не хозяин своей жизни. Он раб своих мимолётных желаний.

-- Да, это про меня, -- признался Олег.

-- Медитация – это не просто та штука, мифическая. От которой ты будешь сквозь стены ходить – хотя и это тоже возможно, если будешь осваивать сновидческое ремесло… Медитация – это тренировка внимания. И если ты сделаешь своё внимание несокрушимым, то… ты станешь хозяином своей головы. Сечёшь?

-- Ну, типа.

Даня как-то заржал.

-- Ладно. Помни. Я не сделаю за тебя всю работу, -- сказал он, отсмеявшись. – Но я покажу тебе короткий путь. Покажу тебе множество приёмчиков, тонких, которые позволят тебе преодолеть этот самый путь в очень короткий срок. Каждый процент важен. Даже эти чаи, -- Даня показал на глиняные пиалы. – Особенные. Они обладают силой земли и неба, как бы выразились древние китайские философы. Настраивают на определённую волну. Поэтому твоя практика уже началась. Прямо в эту секунду.

-- Это хорошо, -- кивнул Олег. – Не терпится уже сесть в позу лотоса. Навязчивый страх меня уже задолбал.

-- Понимаю, -- сказал Даня. – Уж я-то понимаю тебя, как ни один монах не поймёт. Только если Хамид. Но он не разговорчив и не настолько глубоко зрит в процессы ума. Поэтому Сташкевич и направил тебя ко мне.

-- Хамид? – спросил Олег. – Хамидулла? Вы знакомы?

-- Ещё бы. Мы ведь с ним вернулись из бездны. Мы с ним одолели Короля Падали. Тебе не рассказывали? Вот пидарасы…

-- Так это ты – тот второй сновидец, который достиг просветления!?

-- В тени боли и страдания мы обретаем силы света, -- ответил Даня. – Страх не «задолбал». Страх – твой главный союзник. Друг. Корефан… Та тварь пыталась сломить нашу волю. И мы напротив раскрывали свои сердца, чтобы в них влилось ещё больше ужаса и отчаяния. И когда чувство страха заполнило всё… я сошёл с ума. Я смеялся. А над нашими с Хамидуллой головами вспыхивали нимбы просветления. В тот момент мы приняли Черноту полностью, в тот момент мы отказались убегать. И теперь, Олег, я научу тебя, как сделать эту Черноту своим лучшим другом.

___

Спасибо за дон)

sergey.sergei4 500 р "На продолжение самого крутого фентези. Спасибо!!"

____

Мой ТГ канал: https://t.me/emir_radrigez

— Ну так мы идем или по домам сидим?

— Можно подумать, ты не сидишь. Я проснулся, жрать захотел. Сейчас доем и выйду, — уже отчетливо сказал Ленчик. — Свистулька отзвонился, пообещал по-бырому подтянуться. Мамаша запрягла отвести его двойняшек к бабке.

Юрка за минуту с небольшим оделся-обулся, прихватил собранный с вечера рюкзачок и отправился к месту сбора — поломанным качелям.

Усевшись на мокрые доски, он натянул чуть ли не на нос бейсболку, поднял воротник куртки, сквозь морось посмотрел в сторону пятиэтажки. Она ответила ему темным безоконным взглядом. Юрка поежился: жутковато… Но тут же взбодрился. Он пойдет туда не один, а с друзьями; не на ночь глядя, а утром; не с какой-то там целью, а просто посмотреть на место, где раз за разом находят жмуров. Но все равно мокрая, местами обвалившаяся штукатурка пятиэтажки, вороны на козырьке подъезда вызвали тревогу. На стропила крыши, с которых был снят шифер, смотреть вообще не хотелось, настолько они напоминали ребра какого-нибудь сдохшего исполина. Да и ряды пока что жилых зданий выглядели потерянными и нищенскими.

Качели заскрежетали, словно взвизгнули от боли, и Юркины ноги взвились вверх — как всегда, сзади подкрался Свистулька и толкнул вперед кривые железяки, на которых держалось сиденье.

— Да ну тебя! — крикнул Юрка.

Он прекрасно знал о привычке товарища и все равно каждый раз попадался.

Сразу же подтянулся Ленчик. Конечно, с новостями:

— Говорят, у нас на районе монстр завелся. Люди сами к нему приходят, он их поджидает, как паук, в пустой квартире.

— Не, все не так бывает, — заявил Свистулька. — Там маньяк прячется. Или на охоту туда ходит. Забредет кто-нибудь из любопытства, а он человека того…

— Ну вы тут и наговорили! — рассердился Юрка. — Пятиэтажка почему-то не охраняется, вот торчки там и собираются. Где они, там и криминал.

— Кароч, сейчас все сами увидим, — подвел итог спорам Ленчик.

И троица друзей уставилась на пятиэтажку.

— Стремно чего-то… — пробормотал Свистулька.

— Да ну, чего стрематься-то! Здесь хуже. Пяти минут не простояли, а уже вымокли, — сказал оптимист Ленчик. — Пока лазаем, время к обеду подойдет.

Его волосы намокли и встали торчком, как иголки ежа-альбиноса.

— А мне тоже стремно, — Юрка поддержал Свистульку.

А тут еще ненастное небо пошло черными морщинами от заводских дымов. Комбинат находился неблизко, через полосы защитных лесонасаждений, но дымы в виде щупалец, «свечек» или линзой смога дотягивались до трех районов, одинаковых с лица, как трое из ларца.

Уличная сырость тут же приобрела тухловато-кислый запах. И ребята направились к дому на капремонте.

За оградительной лентой был разрушен асфальт и прокопаны траншеи. Из распахнутой дверцы небольшой бытовки доносились вонь и храп. Получается, что пятиэтажка все же охранялась. А вдруг все, о чем рассказывают, всего лишь выдумка? Каждый из друзей ощутил разочарование, похожее на обиду — обещали ужасы, но недодали, подсунули пьяного сторожа и обычный ремонтный беспорядок.

Развенчанная тайна уже не манила. Она заслуживала какой-нибудь пакости, на которые компания была горазда. Друзья нырнули в ободранную пасть ближайшего подъезда и на миг задержались в крохотном тамбуре без двери. Вверх вели лестничные полотна без перил, а слева внизу располагался спуск в подвал. И там, в густом мареве, даже горела лампочка, наполняя помещение «гнилым» красноватым светом.

Открытые подвалы — это ж такая запретная романтика! Обычно они запирались на громадный замок, который не удавалось сбить. Доступ туда имели только работники жилищного управления и коммунальных служб. Изредка появлялась полиция. Но взрослые злодейски оставляли в неведении ребятню, даже не удавалось подсмотреть, чем там занимались полицейские. А дела в подвалах вершились ещё те! От пожаров и потопов до поднятых полуразложившихся трупов. Ну это уже по сведениям бабок-пенсионерок на скамейках, любимой темой которых был криминал и распознавание будущих преступников в дворовых подростках.

Ребята дружно затопали по небольшим бетонным ступеням. Парной вонючий воздух заставил дышать чаще. Над головой и по углам что-то зашелестело, заставляя вспомнить легенды о гигантских тараканах-убийцах. Трубный вой, похожий то ли на приглушенный гудок, то ли на рев животного, донесся до друзей с далекого конца подвала.

Ребята вздрогнули и посмотрели друг на друга. Тусклый красноватый свет искажал знакомые физиономии, делал их страдальчески-злобными и состарившимися.

— Ну и чего мы тут забыли? — спросил Юрка, который ощутил страх не только от воя из глубин подвала, но и от внешности друзей. — Айда квартиры обследовать!

В этот миг волна горячего воздуха ударила в лица ребят. И вновь раздавшийся рев прозвучал ближе, словно бы жуткая пасть неведомого монстра возвестила их о приближении чудовища.

И тут что-то дзынькнуло над головой. Свет погас. А темнота оказалась живой. У нее отросли мягкие щупальца и стали едва ощутимо касаться щек, рук… Что будет с ними, когда появится монстр?..

Ребята рванули наверх, мешая друг другу на тесной лестнице и сбивая кроссовки о ступеньки. За спиной стало горячо, от рева задрожали кирпичные стены спуска в подвал.

Прохладная вонь, совмещающая в себе и запах недельного дождя и ароматы разрытых коммуникаций, показалась друзьям блаженством. Они оглянулись: внизу темный подвал, и ничего более. Можно было уйти. Наверное, кто-то бы так и поступил. Но Ленчик скомандовал: «Пошли наверх! Пошарим в пустых квартирах. Мой дядька говорил, что кому-то свезло найти мобилу. А если стены простукать, так и клад можно обнаружить.»

Так получилось, что Ленчиков дядька был старше племянника только на два года. Поэтому взаимопонимание между родственниками было полное. Ленчик хотел позвонить дяде, чтобы сообщить: он с друганами сейчас находится в том месте, где можно поднять много нужного, и не пожаловал бы дядя на встречу? Но экран был темен. Отсутствовала не только связь, вырубился мобильник. Ребята проверили свои телефоны — везде одна и та же картина.

Однако оставленный кем-то мобильник, тем более, возможный клад — это серьёзно. И ребята прошли к квартирам первого этажа.

— Поднимаемся! — продолжил командовать Ленчик. — Здесь уже, наверное, на сто раз облазили.

Это было резонно, и компания затопала по лестнице, стараясь держаться ближе к стенам — не ровен час можно свалиться вниз.

На уровне третьего этажа с лестницей стали происходить изменения. Ребята ощутили, что кроссовки будто проваливаются в бетон. Они осмотрели обувь, ступеньки. И точно — на них отпечатались следы.

— Что за хрень?! — рассердился Ленчик. — Не хватало только увязнуть здесь!

И ребята снова попытались подняться. Чертовы ступеньки, словно пластилиновые, со смачным звуком мягко продавились под ногой, не давая ей опоры. Ленчик выругался, Юрка уцепился за его ветровку, а Свистулька завопил, потому что шел последним и его кроссовка проделала дыру в размягчившемся бетоне. Вся лестница скособочилась и стала проседать. Ленчик заорал и выбросился на твердую лестничную площадку. Развернулся на пузе к друзьям и протянул руку Юрке:

— Хватайся!..

Юрка уцепился за пухлые пальцы друга, скользкие, как сосиски, вынутые из кипятка. Но при всей пухлости Ленчикова ладонь оказалась сильной и потянула Юрку наверх, на площадку. Через миг он уже пытался выровнять болезненное, колющее бок дыхание, глядя на вопившего снизу Свистульку. Лестница оторвалась от стены и, со скрежетом перекручиваясь, норовила рухнуть.

Юрка не растерялся, скинул рюкзачок и вытащил припасенную веревку.

— Держи! — крикнул он Свистульке.

Бедняга не сразу поймал веревку. Когда Ленчик и Юрка потянули товарища наверх, лестница с глухим стуком, тучами пыли и странной вибрацией всего подъезда обвалилась. Веревка, натянувшаяся под тяжестью Свистульки, чуть не срезала друзьям кожу с ладоней.

— Свист, мать твою! — заорал Ленчик. — Подтягивайся, не удержим!

И не удержали бы, рухнули вниз вместе, если бы через миг над местом обвала не показалась голова Свистульки, вся в цементной пыли.

Они долго лежали на подрагивавшем от какого-то внутреннего напряжения бетоне и тяжко дышали.

— Нужно подняться до крыши… перейти до другого подъезда… и спуститься, — сказал Юрка. — Нафига мы сюда поперлись.

— Нахрена нам сдались жмуры с мобильниками… лучше б дома сидели… — обессиленно пробормотал Свистулька, но поднялся первым.

Стараясь не глядеть вниз, он, осторожно переставляя ноги, стал подниматься.

А Ленчик и Юрка, наоборот, принялись глазеть на страшную дыру на месте лестницы. Если бы они знали о последующих событиях, то лучше бы прыгнули с высоты третьего этажа, чем продолжили это путешествие.

Ребята одолевали пролет четвертого этажа медленно, и не только из-за опасений нового крушения. Старый дом, казалось, тянул из них силы, лишал возможности дышать полной грудью. Возле подъездного окна без стекол Юрка остановился, пытаясь вдохнуть уличную прохладу. Друзья встали возле него — чумазый, с оцарапанной щекой Ленчик и по-прежнему серый Свистулька.

— Такое чувство, будто город вымер… — пробормотал Ленчик.

И действительно, во дворе не было ни души. Он выглядел заплаканным и сиротским: мокрые потеки на обшарпанной штукатурке, тусклые окна, в которых отражался лишь дождь — изводящая нервы, выматывающая душу морось.

И тут — надо же! — из Юркиного подъезда вышла пожилая соседка Мария Алексеевна, толстая, неуклюжая и злая, со своей шавкой Рудольфом, таким же жирным и злым. Ребята называли собаку Рулетом в присутствии хозяйки и прочили ему будущее на столе бомжей. Нужно ли говорить, что злейшими врагами Мария Алексеевна считала подростков и бомжей?

— Марья Алексевна! — заорал в окно Свистулька, потом попытался крикнуть громче.

Но все равно соседка его не услышала.

— Ну, чего вы? — обозлился Свистулька. — Долго здесь сидеть собрались? Давайте звать вместе! Марья Алексевна позвонит в МЧС, ментам… Нас обязательно спасут!

Ребята закричали в три глотки. В три могучие глотки тринадцатилетних оболтусов. Им показалось, что криками наполнился не только двор, но их вопли слышны даже на городском шоссе.

Жирная рухлядь с проклятым псом ничего не услышала. А может, сделала вид, что не слышит. Она только недоуменно оглянулась несколько раз. Потом сняла толстый шерстяной платок и повертела мизинцем в ухе, как будто попыталась устранить помеху при неопознанном шуме.

— Марья Алексевна… ну миленькая… ну услышьте же… — запричитал Свистулька.

Из его глаз хлынули крупные, как молочное драже, слезы.

— Хорош ныть, — сказал Юрка, хотя сам давился соплями пополам со слезами. — Неужели неясно, что с этим подъездом что-то не так? Не бывает такого…

— Да мне пофиг, что бывает, а что нет! — разошелся Свистулька. — А вдруг мы следующие жмуры?

— Раньше нужно было думать, — ни к селу ни к городу брякнул Ленчик. — А сейчас попытка номер два.

И подобрал с площадки кусок бетона, взвесил его в руке, примерился бросить. У его друзей сразу высохли слезы. Да, камень — это не крик. Марья Алексевна должна ощутить. Пусть потом поорет, даже в ментовку заяву накатает, только бы сейчас увидела их…

А мгновение спустя они с ужасом осознали, что кусок бетона, вылетев из оконного проема, тут же потускнел, слился с дождем и исчез.

Ребята в оцепенении дожидались звука удара о землю, но его не было.

— Ну нехрена ж… — протянул Ленчик.

Свистулька разразился рыданиями:

— Это что же получается?.. Если мы отсюда… а-а-а… выйдем, то все… нас никто не увидит? А-а-а!

— Да хорош уже нервы мотать! — вызверился Ленчик. — Трупы же нашли, значит, и нас найдут.

И сам всхлипнул, осознав то, что только что сказал.

Юрка продолжил гнуть свое:

— Не бывает того, что сейчас творится! Пошли на пятый этаж, через чердак пройдем, вниз по лестнице спустимся.

— А если лестница там такая же чокнутая, как здесь? — спросил Свистулька.

— Все лестницы испытаем, — уверенно сказал Юрка, но в его груди что-то оборвалось и ухнуло вниз. «Это, наверное, моя душа ушла в пятки», — объяснил себе сам.

— Ш-ш-ш… — послышалось из ближней квартиры.

Ленчик поднял палец:

— Слыхали? Мы здесь не одни.

Юрка и Свистулька с надеждой уставились на него.

Но с каждым звуком из-за полуоткрытых дверей глаза их становились шире. И надежда гасла в них. Потому что услышанное напоминало слабый скрежет чьих-то когтей по бетону и шорох подтягиваемого брюшка.

Сквозняк, который гулял по зданию, выдул из-под двери какую-то грязно-коричневую сетку.

— Это паутина… — прошептал Ленчик белыми трясущимися губами.

За дверью что-то произошло. Раздались сильные равномерные шлепки о пол, царапанье и нечто вроде писка. Потом все стихло.

Свистулька, хоть и показал себя далеко не героем, вдруг поднял какой-то металлический штырь и распахнул им дверь. Ребята отскочили.

На линолеуме с геометрическим рисунком валялась странная тварь. Вроде паука, размером с овчарку, с покрытыми шипами и наростами короткими лапами и всего двумя глазами. Тварь подыхала. Глаза были затянуты сморщенными бородавчатыми пленками, над пастью среди повисших усов-щупов вздрагивал только один. Но и он затих.

— Кто это? — придушенно спросил Юрка. — Тот паук, про который ты, Ленчик, говорил? А отчего он сдох?

— Может, и тот, — ответил Ленчик. — Сейчас поглядим.

И шагнул в квартиру.

— Стой! — хотел ему крикнуть Юрка, но не успел.

Взвилась сеть-паутина и упала на Ленчика. Он тоже свалился на пол, как будто она весила двадцать килограммов и он не выдержал ее тяжести. Юрка со Свистулькой подскочили, чтобы ему помочь, но… Каждая ячейка сети окрасилась кровью Ленчика, а до этой крови нашёлся охотник — паукообразная тварь, вполне себе ожившая. Жуткие багровые глаза жадно вспыхнули, ноги быстро зашевелились, накидывая все новые мотки сети на тело Ленчика. И вот уже из пасти высунулись громадные жвала.

— Он сожрет его! — тоненько выкрикнул Свистулька и вдруг бросился на тварь со своим штырем. Он совсем немного не дотянулся до башки чудовища, но челюсти паукообразного монстра сдвинулись, как на шарнирах, вытянулись, жвала чиркнули по штырю и… перекусили его. Ленчик уже не двигался и не кричал, словно бы паутина была ядовитым придатком паука и убила товарища до того, как черные жвала перерубили ему шею.

Юрка потянул Свистульку прочь.

— Мы ничем не поможем… ничем не поможем… не поможем… — твердил он, отступая к квартире напротив.

Свистулька не сопротивлялся.

Юрка толкнул дверь, не надеясь ни на что, но она открылась. Вот странно-то: в ней сохранились домашние вещи и кое-какой уют. Ребята стали лихорадочно работать, забрасывая дверь вещами, придвинули к входной двери побольше тумбочек и даже комод. Потом ушли в дальнюю комнату и устроили баррикаду и там. Уселись на пол и надолго замолчали.

Эта квартира оказалась настоящим островком спасения среди безумия, которое творилось в этой пятиэтажке.

— Что будет дальше? — прошептал Свистулька. — Бедный Ленчик. Он был таким храбрым…

И тут Юрка заговорил.

— Я сразу сказал, что с этим домом что-то не то… А вы слушать не захотели. Ну не бывает такого взаправду! — начал он.

— Ты хочешь сказать, это все у нас в голове? — откликнулся Свистулька. — Подвал, лестница, паук… и теперь нужно ждать торчков? А может, маньяка?..

— А то! Про паука Ленчик говорил. Значит, появятся торчки и достанут меня. А тебя маньяк поймает, — сказал Юрка. — И этого не изменить, потому что не изменить сказанного раньше.

— Чертова пятиэтажка, здесь все дохнут… — начал Свистулька, но не стал продолжать, залился слезами.

— Вот именно что чертова, — прошептал Юрка. — Все, что творится, просто не может, не может быть на самом деле!

— И что дальше? — спросил Свистулька. — Мы, выходит, обречены?

— Нужно продержаться еще чуть-чуть. Мама вернется с рынка, будет меня искать. Она догадается, где мы. Твои родители тебя потеряют. Ленчикова родня… Знаешь, у него дядька — камээс по вольной борьбе. У всех мозги нормальные, они нас найдут, — попытался приободрить товарища или себя самого Юрка.

— Ну ладно, нас найдут. А что мы скажем про Леньку? Мол, его паук слопал? И потом, Марья Алексевна нас просто не услышала, не заметила. Вдруг мы уже по другую сторону этой… нормальности? — снова напустил тоски Свистулька.

— Давай в глазок посмотрим, что творится на площадке, — вдруг ни с того ни с сего предложил Юрка.

— Тебя не понять: то нужно переждать, то хочешь посмотреть, что творится, — хлюпая носом, проявил недовольство Свистулька, как будто несколько минут назад не продемонстрировал чудеса храбрости, пытаясь отбить Ленчика у паука.

— Меня здорово можно понять, если предположить, что все творится в наших головах и Ленчик может оказаться живым. Понимаешь, нет? Мы увидели, что паук набросился на Ленчика… а на самом деле этого не было… И Ленчик, наверное, сейчас ищет нас, заглядывает во все квартиры и кроет матом: хороши друзья, кинули в самом неподходящем месте, — объяснил Юрка.

— Или думает, что нас грохнули нарики, как ты говорил, — сквозь слезы добавил Свистулька.

— Или маньяк заманьячил, — подхватил Юрка. — Короче, пошли смотреть. Но осторожно, на всякий случай.

Ребята разобрали комнатную баррикаду и едва дыша двинулись к входной двери. Никаких других звуков, кроме их движения, не было слышно. Разве что раздражал едва уловимый запах.

— Чем воняет-то? — спросил Юрка.

— Ничего не чую, — ответил Свистулька.

Юрка влез на комод, который под его весом тихо скрипнул, словно вздохнул, и приник к дверному глазку. Площадка была такой, какую они оставили несколько минут назад, — с открытой дверью противоположной квартиры. И в неё ясно был видна пустая прихожая с линолеумом. Ни паука-монстра, ни того, что могло остаться от Ленчика.

— Я ж говорил!.. — торжествующе-тихо воскликнул Юрка. — Никого!

В это время раздалось металлическое звяканье, и он увидел, что по лестнице с чердака спускается мужчина в рабочей робе, которую носили все работники жилищного управления. Человек покряхтывал, стараясь удержать в руке солидный железный чемодан и одновременно не свалиться с перекладин. Он спрыгнул на площадку, подняв рабочими башмаками тучки цементной пыли.

Юрку прошибла радость: ну наконец-то в этой пятиэтажке нашелся кто-то из взрослых, обычный пожилой мужчина в робе и кепке с логотипом! Не паук, не громогласное нечто из подвала!

— Дай посмотреть! — крикнул Свистулька.

Но Юрка забарабанил в дверь и заорал:

— Дяденька! Мы здесь, дяденька! Нечаянно сюда забрались! Выведите нас, пожалуйста!

Свистулька принялся сталкивать друга с комода. Посыпались другие части баррикады. Юрка был рад: такой шум невозможно не услышать. Сейчас им придет на помощь взрослый человек. Взрослых компания ненавидела как класс и все делала наперекор их требованиям, но сейчас был такой случай, что никто больше не мог помочь Юрке и Свистульке.

Юрка уступил место другу и чуть ли не со слезами на глазах выслушал вопли товарища.

— Он нас услышал! — взревел Свистулька. — К двери подошел! Давай разберем все, что тут нагребли!

И ребята стали разбрасывать баррикаду. Когда последний стул был оттащен в сторону, они замерли. Раздался негромкий хрипловатый басок:

— А ну, кто тут у нас хулиганит?

И дверь неторопливо стала открываться.

Ребята почему-то задрожали и схватились за руки. Спасение, близко спасение!

Да, это был обычный пожилой коммунальщик. Мимо такого сто раз пройдешь и не запомнишь его лица.

— Чего так раскричались-то? И кто вам сюда разрешил забраться? Ограждения не видели? Куда только Павел смотрит! Каждый день лезут и лезут… — ворчливо сказал мужчина, просунул в дверь свой железный чемодан, а потом зашёл сам. Осмотрелся и снова стал ругаться: — А жильцы-то каковы! Вещи не вывезли, не убрали хлам. Попортим случайно — претензий не оберешься. Ну что за безголовые люди!

Он заглянул в санузел, на кухню, прошел в комнаты.

Друзья его слушали, улыбались. Но их тела не перестала колотить крупная дрожь.

— Дяденька! — неожиданно спросил Свистулька. — А вы не маньяк?

Мужчина от неожиданности остановился. Его непримечательное лицо несколько раз поменяло выражение: нахмурились и разгладились брови, поджались губы, наморщился нос. Видно, он не знал, как отреагировать на Свистулькины слова. Наконец он скривился в недоброжелательной улыбке и сказал:

— Да, говорят, я самый настоящий маньяк. Зовусь прорабом. Всем от меня сегодня достанется: и рабочим, и мастерам, и сторожу. Вам тоже — вызову полицию, пусть вас забирают в ПНД. С тем, что от вас останется, покончат родители.

Свистулька и Юрка расхохотались. Этот прораб казался таким настоящим по сравнению с безумием, которое творилось в доме, таким надежным! Пусть будут менты и злющие родители, наказание, отцовский ремень, запреты… Но пусть вернется нормальная жизнь! И Ленчик… пусть он тоже вернется.

— Нас трое было. Леня Говорин пропал. В квартире напротив на него набросился паук. Вроде паук, — сказал, погрустнев, Юрка.

— Вот как? Вроде паук… он что… съел вашего приятеля? — сощурился на ребят прораб.

— Не знаем, — честно признался Юрка. — Может, и не съел. То есть нам это могло привидеться… Теперь-то в той квартире нет крови, которая хлестала из Ленчика. Короче, иллюзия…

— Какие мы грамотные! — усмехнулся прораб. — Случаем, ничего не принимали ради иллюзий?

— Нет! Нет! — вскричали оба друга разом.

— Ладно-ладно. Вот сейчас попьем чайку, и вы мне все расскажете, — сказал прораб и снова повернул на кухню, загремел там посудой. Вернулся и взял свой чемодан. Юрка и Свистулька увидели, что он вытащил из него бутылку питьевой воды и положил на стол, аккуратно застегнув.

Ребят обдала волна сладковатой вони.

— Сейчас вода вскипит, — сказал прораб. — Идите сюда, почаевничаем.

Ребята двинулись в кухню. На старинной двухкомфорочной плите пылал газ, нагревая чайник. Юрка и Свистулька уселись за тесный столик. От прораба чем-то разило. Тошнотворным, невыносимым. И вообще этот запах друзья чуяли в квартире еще до его появления.

— Ну, так какие иллюзии вас еще здесь донимали? — спросил прораб. — Выкладывайте.

— В подвале какой-то монстр на нас чуть не накинулся, — сообщил Свистулька. — Я провалился в лестницу. Ну и Ленчика…

— Ух ты! Да ты триллер мне рассказал, — улыбнулся прораб. — И что же мне с вами делать-то? Связи нет почему-то, полицейский эскорт вам вызвать не смогу. Разве что проводить вас до подъезда…

— Да! — выкрикнул Юрка. — Дальше мы сами. В полицию пойдем.

— Полиция — нежелательный вариант, — возразил прораб. — Это мой участок работ. Ответственность материальная и юридическая.

— Не нужно никакого чая! — взмолился Свистулька и подскочил. — Помогите нам выбраться!

Его пустая чашка свалилась на пол, но не разбилась. Свистулька оперся рукой на чемодан и нагнулся за ней. Пока ставил чашку на место, несколько раз подвинул чемодан. Судя по звуку, там находились инструменты. Потом спросил прораба:

— А канализация здесь отключена?

— По идее должна быть отключенной, — ответил прораб. — Оставили только электричество. А что, срочно требуется уборная?

— Требуется, — ответил Свистулька и потянул Юрку за руку. — Мы сейчас.

— Ну-ну, — благожелательно произнес прораб.

В туалете Свистулька, вытаращив глаза, притянул к губам Юркину голову и очень тихо сказал:

— Я знаю, чем воняет в квартире и от чемодана! Это стухшая кровь. Прораб и есть маньяк. Дверь же не закрыта? Бежим!

Юрка не поверил ему. Потому что на это уже не осталось сил. Если поверишь, нужно принимать решения, спасаться. Куда они побегут? Кто им еще встретится?

Свистулька нажал на слив унитаза, выскользнул из туалета, волоча за собой никакущего Юрку. На кухне лилась вода, видимо, маньяк мыл что-то, громко клокотал чайник. Скользкими от холодного пота пальцами Свистулька потянул ручку двери.

Она была заперта.

— А вы далеко собрались? — раздался позади голос прораба. — То «дяденька, отведи», то хотите убежать тайком. Может, вы и есть те самые наркоманы, которые нам мешают работать.

— Ну так отведите нас к ментам! — отчаянно выкрикнул Юрка. — Не хотите? Вы настоящий маньяк, и в этой квартире — ваше логово!

— Хо-хо-хо, какие прыткие! А может, я и паук по совместительству? — глумливо заулыбался прораб. — Ну-ка, ребятушки, объясните потерпевшим, кто здесь кто!

Юрка и Свистулька переглянулись, хотя и мало были способны к любому действию. Они словно закаменели от ужаса: позади запертая неизвестно кем дверь, прямо перед ними — ужас этой пятиэтажки, маньяк, сгубивший много людей. Его лицо потемнело, губы исчезли, вместо зубов появились клювовидные жвала. Миг — и снова перед ними прежний прораб.

А комнаты за его спиной наполнились скребущими звуками. Это явились «ребятушки», зашлепали по полу влажными брюшками, распространяя жуткую вонь. Для Свистульки и Юрки она уже не была загадкой — так смердело тело сдохшей за гаражами собаки, так разило от прораба и его чемоданчика.

— Это кого невежа назвал пауком? Кто тут маньяк? — игриво обратился прораб к тварям и развернулся, давая им дорогу.

Они издали странный писк. Ребята заметили, что одна из них была жирной, с особо круглым брюхом. Причем все наросты на ее лапах заканчивались белым шипом. Такого же цвета были и усы вокруг пасти. Красноватые глаза не казались столь же бездумно-злыми, как у других. Вроде бы в них стояли слезы.

— Поешьте, ребятушки, помяните трех дурачков, которые в плохое время полезли в наш дом! — рявкнул прораб, понемногу преображаясь в тварь.

Он уже упал на колени, уже руки и ноги обернулись шипастыми лапами, уже отвисло сзади громадное брюхо…

Но тут произошло две неожиданности. Первая — обычно тормозной Юрка бросился на кухню, схватил чайник с кипятком и швырнул его в прораба, который, видимо, из-за обращения не успел отклониться. Часть покрова на чудовищной башке, совмещавшей черты паука и человека, стала сползать, обнажая сочившееся черной жидкостью мясо. И вторая — жирная тварь с печальными глазами и белыми шипами всадила в брюхо бывшему прорабу клювовидные жвала и вырвала клок. Хлынула бурая жижа.

«Прораб» издал визгливо-скрежетавший звук, изогнулся и достал обидчика. Завертелся клубок паучьих тел. «Ребятушки» тупо забегали вокруг него, но потом накинулись все вместе на сражавшихся. «Прораб» выпустил паутину-сеть, которая хлестала вокруг невпопад, затягивая в клубок все больше тел, которые рвали друг друга.

Юрка и Свистулька бросились в дверь, оказавшуюся незапертой, и поскакали вниз по ступенькам. У них даже не мелькнула мысль, что с лестницей может быть что-то не так. И она стала абсолютно нормальной, эта лестница! Ноги четко и твердо опускались на ступени, которые чуть подрагивали от прыжков и бега. Подъезд гудел от странных звуков наверху, но это был нормальный подъезд! Только что-то долго длился спуск с пятого этажа на первый…

— Свистулька, давай-ка остановимся… — переводя дыхание, крикнул Юрка. — Если сможем…

— А почему нет-то? — ответил Свистулька и уперся руками во внешнюю стену, в разбитое окно которой лез густой туман и химический запах далеких заводов за лесополосой. — Только зачем стоять, ноги нужно делать… Пока твари не очухались.

— Мы уже три раза должны оказаться в подъезде, — сказал Юрка. — Но все бежим и бежим. Такого быть не может!

— Опять ты со своим «быть не может»! Достал уже! — рассердился Свистулька. — Пока бежали, все было нормально. Если ты устал, то пошли не спеша.

— Пошли, — откликнулся Юрка. — Надеюсь, придем куда-нибудь…

В лестничный пролет показался красноватый свет, дохнуло подвальным теплом.

— Вон, смотри, свет из подвала! — радостно крикнул Свистулька. — Это значит, мы на втором этаже! Сейчас выберемся. Если, конечно, дверь окажется нормальной… а не как тут все…

И они спустились.

Лестница заканчивалась входом в подвал. И каким же привлекательным он выглядит! Парное тепло, неяркий свет, а по углам блаженная темнота. Звуки труб совсем не мешают, зато шуршание за ними обещает нечто большее, чем пищу… а пищи здесь много.

— Войдем? — невнятно, возможно, что мысленно, спросил Юрка.

— Войдем, — точно так же откликнулся Свистулька. — И дверь за собой захлопнем, чтобы никто — и он посмотрел вверх — нас не достал. Теперь это наш подвал.

И тьма поглотила их.