Деннис Тейлор «Небесная река»
После прочтения романа «Все эти миры» я ошибочно попрощался со «Вселенной Боба» – вышел четвертый том под названием «Небесная река». Мне нравится цикл Денниса Тейлора, поэтому новость меня порадовала, но были некоторые опасения. В третьем романе автор изрядно распылил повествование на множество сюжетных линий, что очень усложнило восприятие. Было сложно не запутаться в огромном количестве ПОВов, некоторым из которых отводились микроглавы по паре страниц. К счастью, автор решил отойти от подобной спорной концепции, и в «Небесной реке» можно выделить всего две основные сюжетные линии.
Первая занимает больше всего объема и посвящена поискам Бендера – одного из первых клонов Боба. Дело в том, что он отправился на исследование новой части космоса и бесследно пропал. Боб решает отправиться на поиски собрата и натыкается на неизвестную ранее цивилизацию, которая и похитила матрицу репликанта Бендера. Новая раса оказалась крайне необычной. Внешне она напоминает что-то среднее между выдрой и бобром и ведёт полуводный образ жизни. Их родная планета, Квин, практически уничтожена ядерной войной и биологическим оружием. Ныне они живут на топополисе – гигантской космической трубе, построенной вокруг звёзды. Казалось бы, такое чудо космической инженерии должно быть построено очень высокоразвитой цивилизацией, но сами квинланцы живут в доиндустриальном обществе. Не правда ли, странно? Бобы неплохо поднаторели в создании «мэнни», роботов-андроидов, в которые могут переносить своё сознание. Боб с парой союзников отправляется на топополис, чтобы разобраться в происходящем. Эта часть романа напоминает классическую роуд-стори. Повествование ведётся по большей части от лица самого Боба, что опять же очень удобно. Постепенно выясняется, что на планете действует некая могущественная сила, Администратор, которая принудительно ограничивает уровень развития квинланцев. Практически сразу группа Боба попадает под пристальное внимание Администратора и большую часть романа пытается скрыться. Местами приключения репликанта кажутся однообразными, но лёгкий стиль повествования и качественный юмор не дают заскучать. Присутствует здесь и любовная линия, которая поначалу совсем не очевидна. В истории с квинланцами поднимается непростая проблема прогрессорства, о которой писали ещё Стругацкие в своем романе «Трудно быть богом». Повествование динамично – с Бобом постоянно что-то происходит, всюду погони и шпионаж.
Вторая линия посвящена расколу среди Бобов. Дело в том, что уже насчитывается более 20 поколений репликантов, а общее их количество перевалило за несколько тысяч. Благодаря такому явлению, как репликационный дрейф, каждый последующий Боб немного отличается от предыдущего, и все дальше отходит от образа своего первоисточника. Вследствие этого вселенная Боба распадается на несколько фракций с разными взглядами на жизнь. Например, «Геймеры» отошли от реального мира и большую часть времени проводят в виртуальной реальности, имитирующей компьютерную рпг-игру. «Прыгуны» сосредоточились на создании искусственного суперинтеллекта. Самую большую опасность представляет фракция изоляционистов – «Звездный флот». Они ратуют за невмешательство Бобов в жизнь биологических цивилизаций. Конечно же, история с квинланцами стала для них своеобразным триггером. Однако большинство разделяет идеи изначального Боба, из-за чего конфликт все больше разрастается. Во что в дальнейшем перерастет это противостояние, нам предстоит узнать при прочтении романа.
Немного внимания уделено и расе павов. Через несколько поколений память о том, что Бобы спасли их от неминуемой гибели, стёрлась, и теперь в своих бедах многие винят именно репликантов. В связи с чем они воспринимают своих спасителей враждебно. Павы в шаге от того, чтобы начать агрессивную экспансию космоса и вступить в войну с людьми за территории.
Итог: Бобы формально бессмертны, поэтому их глазами мы видим века истории. Радует, что Деннис Тейлор отошёл от идеи множества сюжетных линий, что явно пошло истории на пользу. Несмотря на внушительный объем, роман читается очень легко. Автор оставляет множество заделов на будущее. Пятая часть «Вселенной Боба» выходит на английском языке в 2024 году. Буду с нетерпением ждать перевода.
Предтеча киберпанка — Филип К. Дик. Мечтают ли андроиды об электроовцах?
Первый образец подлинного киберпанка, появившийся задолго до рождения самого термина. Впрочем, изображённый в романе кислотно-мрачный мир будущего, обитатели которого постоянно подвергают сомнению смысл и даже реальность собственного существования, характерен для всего творчества Дика. А ещё в историю жанра эта книга вошла потому, что послужила основой культового фильма Ридли Скотта «Бегущий по лезвию».
Американский писатель Филип Киндред Дик - один из титанов мировой фантастики. И, как частенько бывает, признанным гением он стал только после смерти - при жизни его тексты были популярны лишь в узком кругу ценителей. Парадоксально, но славу Дику, автору, по сути, некоммерческому, принёс Голливуд, массовая «фабрика грёз». Писатель умер в марте 1982-го, а уже в июне того же года вышел фильм «Бегущий по лезвию», и понеслось... Многочисленные переиздания, именная премия, биографические и литературоведческие исследования, безоговорочное почитание со стороны коллег и всяких знаменитостей, легионы фанатов, статус классика жанра - в общем, все бонусы, какие только могут существовать для писателя.
— Она знает? — Во многих случаях анди не знали, кто они; ложные воспоминания вводились им в память — в основном с ошибочной надеждой на то, что их реакция на тестирование окажется противоположной, Элдон Роузен сказал:
- Нет. Мы программировали её полностью.
Переводчик Б. Крылов
При этом роман «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» (1968) был далеко не так популярен, как фильм. Ведь сюжетно произведения довольно сильно различаются.
...После ядерной войны изрядная часть человечества перебралась на колонизированные планеты Солнечной системы. В их освоении людям помогают андроиды. Некоторые из них, спасаясь от безжалостной эксплуатации, незаконно проникают на Землю, хотя там действует специальная служба по их отлову. Опытный охотник Рик Декард получает задание выследить и уничтожить нескольких беглых андроидов. Однако Рик давно мучается вопросом: чем настоящие люди отличаются от искусственных и насколько правомерно уничтожение последних?
Несмотря на ряд различий, и книга, и её экранизация сильно повлияли на классический киберпанк - каждая по-своему. Так, неонуарная атмосфера картины стала для него визуальным эталоном. Множество последователей - в кино, литературе, играх, комиксах - изображают киберпанк именно таким. А вот роман можно считать предтечей киберпанка в идейном смысле - хотя по форме это скорее постапокалиптическая антиутопия. Ну и история о бунте машин, конечно.
Тема «человечности» искусственных людей для фантастики не нова. Заслуга Дика в том, что он мастерски вывернул её наизнанку. Его андроиды, так похожие на нас - в том числе и наличием почти человеческих чувств, - всё же никакие не люди. И простого деления «хорошие люди - плохие машины» (как и его контрварианта) здесь нет - кому сопереживать, за кого болеть, читатель должен решить самостоятельно.
Автор текста: Василий Владимирский
Источник: «116 главных фантастических книг»
Сможете найти на картинке цифру среди букв?
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Ты выглядишь одиноко… Я могу исправить это…
Мечтают ли модераторы об электропользователях
Кое что о репликантах
Думал какое-то время рассказывать или нет. Недавно встретил приятеля детства, достаточно близкого на тот момент. Он женился и переехал в другой район, дружба стала теряться, виделись в лучшем случае раз или два в год, а потом и того реже. Это самый обычный человек, внешне, семьянин. Таких вы видите каждый день в автобусах, метро, остановках. Без особых уникальных хобби, талантов. И вот почти спонтанно встретились на днях, разговаривали, вспоминали былые деньки, ничего особенного. Семья на него повлияло негативно на мой взгляд, он стал скучным, пресным, в детстве ещё мог чудить. Ныне же все почти разговоры про жинку, дочку, тёщу. Ну и что тут казалось бы необычного? А то что он на самых серьёзных щах считает себя репликантом. Или если кому не понятно синтом, как в Fallout были. И тут сложно сказать когда это началось. Детство у него было без интернета, родители жлобились купить ему даже Дэнди. Мол денюжек нетю, а две дачи и гараж с погребом сами выросли. Ноут ему купили уже после школы, в магазине батя сказал:
-Будет порнуху смотреть, я тебе башку оторву на хуй!
И это были не пустые угрозы, он один раз ему ноут на эту самую башку чуть не натянул. Там что-то запиликало и разбудило папашку.
Хуй знает где-то он этого набрался. Как-то в первый раз он сказал, что ненастоящий во время какой-то пьянки. Человек семь тогда было нас, старая компания, понятно что никто всерьёз это воспринял. По его мнению, мы не помним своего рождения и часть детства именно потому что его и не было. Точнее, у него не было, про других он не знает, только про себя. Но иногда как бэ намекал мне, что если есть он значит есть и другие. Реакцию людей на это угадать вам будет не сложно, большинство поднимает на смех, находятся и спорщики теории Матрицы. Самое интересно то, что он никогда не спорит, ничего не доказывает, просто замолкает или ухмыляется. Он совершенно адекватен, разговаривает спокойно, имеет водительские права, работает на ответственной должности, у него родилась дочка. Вот кстати и когда отмечали её рождения, понятное дело многие и тут же пытались его подловить. Как же так тогда, если он не человек, откуда тогда ребёнок, в кине такого нет! На что он отвечал, как умный и вежливый ответил бы дураку:
-Ну так это же кино))
Коронавирус, которым он не заразился, лишь укрепили его жизу. Я правда тоже им не болел, но приятель этого пока никак не комментировал. Сначала это было смешно, потом дико, потом привыкли. Лишь подъёбки и насмешки, вся реакция его окружения, на которые он абсолютно никак не реагирует, а дочка мала ещё. Однако в последнюю нашу встречу, уже накидавшись пивом, первый раз в жизни повёл себя агрессивно на эту тему. Когда я спросил его, уже скорее по привычке репликант он или нет? Дружок посмотрел на меня с раздражительной злостью и отпив чуть ли не четверть бокала ответил:
-А кто же ещё?!!
Позже я проводил его до такси. Он пил редко и поэтому быстро нажрался после работы, уже начал путаться в костылях. Путь был его не очень близким, поэтому он задремал в такси, да так что бомбиле пришлось чуть не хлестать Бегущего По Лезвию по щекам, что бы раздуплить.
И он ненавидит помидоры почему-то очень сильно..
Ричард Морган «Чёрный человек»
С творчеством Ричарда Моргана я знаком по «Видоизмененному углероду». Между двумя этими романами довольно много общего: насилие, цинизм, нетерпимость и нецензурная брань. Возможно, кого-то это и отпугнет, но точно не меня.
История нам рассказывает о далеком будущем – самом начале XXII века. Человечество очень далеко шагнуло вперед в плане научно-технического прогресса. Марс давно колонизирован и напоминает земные колонии XVII - XVIII веков: туда ссылаются все неугодные или же специалисты высокого уровня за большие зарплаты. Человечество давно активно экспериментирует с геномом человека, создавая всевозможных мутантов. Результат не всегда получается таким, как ожидалось.
Главный герой, Карл Марсалис, как раз один из подобных мутантов, а именно «Модификация 13». Тринадцатые, как их чаще называют, были изначально созданы, как универсальные воины: они быстры, сильны, умны, лишены привязанности и сомнений, независимы. До определенного времени они использовались правительством в локальных военных конфликтах. Когда надобность в тринадцатых отпала, они стали проблемой для этого самого общества: машины для убийства, разгуливающие по улицам и обладающие собственной изощренной моралью. Стоит хотя бы отметить, что обычных людей они называют губожёвами, сравнивая с жвачными животными. В итоге тринадцатые были согнаны в резервации или отправлены на Марс.
Действие романа происходит в Америке, которая тоже претерпела определенные изменения. Единая страна распалась на две части: развитые Штаты Кольца и отсталый Иисусленд. Эти новые государства не особо ладят и частенько борются за влияние.
Завязка романа состоит в том, что на Землю падает космический шаттл, прибывший с Марса. Внутри него, в криосне, находились люди, возвращавшиеся обратно на Землю. Крушение космического корабля – событие по-настоящему уникальное. Когда спасательная команда высаживается на борт, внутри они видят настоящий ад: кто-то жестоко расправился с пассажирами, устроив кровавую баню, а части трупов оказались съедены. Следствие приходит к выводу, что некий тринадцатый пытался сбежать с Марса, но во время полета проснулся и был вынужден несколько месяцев питаться другими людьми. На этом убийства не заканчиваются – след из трупов тянется по всей Америке, а список жертв не поддаётся логическому объяснению.
Для того чтобы поймать одного тринадцатого компания КОЛИН, отвечающая за колонии и Марс, в том числе, нанимает другого тринадцатого, а именно Карла Марсалиса. Марсалис как раз и занимается поимкой других модификантов. В этом ему будут помогать двое напарников из службы безопасности КОЛИН: Севджи Артекин и Том Нортон. В ходе расследования Карл начинает испытывать привязанность к Севджи, что вроде бы для тринадцатых не свойственно. Расследование оказывается очень непростым и имеет много скрытых мотивов – всё отнюдь не то, чем кажется. След приводит героев то в Турцию, то в Южную Америку, а потом возвращает опять в Америку Северную. Во время этих путешествий автор знакомит нас с миром, показывая его неприглядные стороны. Например, помимо уже известных нам тринадцатых существует модификация «бонобо» – элитные проститутки для богачей, обладающие гипертрофированной сексуальностью. Хотя они по причине безобидности избежали резерваций, до сих пор вызывают лишь презрение у общества.
Что в романе мне не понравилось, так это переизбыток диалогов. На мой взгляд, в боевике их должно быть явно меньше. Да, темы в романе поднимаются интересные и актуальные, но когда это всё повторяется раз за разом да ещё и напрямую не относится к сюжету, читать становится довольно тяжело. Мы узнаем мнение автора о политике, сексизме, феминизме, об отношении к генной инженерии, толерантности, расизме и так далее. Большая часть книги посвящена подобным рассуждениям, лишь иногда отвлекаясь на экшен-сцены.
К плюсам можно отнести довольно неплохую концовку и грамотно выстроенную детективную линию. Насколько я могу судить, Морган любит нуарные детективы в оболочке научной фантастики.
Итог: Роман вышел довольно противоречивым. На мой взгляд, убери автор большую часть размышлений, книга бы только выиграла. Возникает ощущение, что автор просто хотел поразмышлять о насущных проблемах человечества, но вместо публицистики написал научную фантастику. Читать или нет, решает каждый сам, ведь проблемы, рассмотренные в романе, действительно интересны.
Если вы профи в своем деле — покажите!
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
Не оргазм, а затянувшаяся трансгрессия — Как кино о киборгах размывало границу между био и техно
Термин «киборг» возник в США в 1960 году и получил распространение благодаря совместной статье Манфреда Клайнса и Натана Клина «Киборги и космос», опубликованной в сборнике материалов Колумбийского университета. Роль киборга или саморегулирующейся системы «человек — машина» предоставлялось играть космонавту, поставленному перед необходимостью адаптироваться в неземной среде космоса.
«Бегущий по лезвию», 1982
Планировать космические путешествия без учета своей откровенно рабской зависимости от машины (космического корабля, компьютера управления, скафандра и тому подобное) казалось уже невозможным. Требовалось обеспечить себя гомеостатической системой такой организации и дизайна, при которой все так называемые робот-проблемы решались бы автоматически, бессознательно, а живой человек мог свободно исследовать, творить, думать и чувствовать.
Сам того не подозревая, человек становился одним из «общества киборгов», в котором другим было вовсе необязательно также исследовать космос. Главное условие киборга — совмещение органического и машинного в саморегулирующуюся систему — могло быть исполнено и более легким способом: искусственный орган вместо отжившего прежнего, линзы на глаза, киберперчатка на руку да и просто роликовые коньки вместо ботинок, кардинально нарушающие природные двигательные данные человека. Раньше других уловившие процесс киборгизации крупные японские корпорации отразили это в своих лозунгах: sociotech (Mitsubishi), humanication (Hitachi), human electronics (Matsushita).
Легитимизация киборга в культуре символически обозначила вступление постиндустриального Запада в эпоху позднего капитализма, культурной доминантой которого стал постмодернизм. В эпоху позднего капитализма интерфейс между машиной и человеком вступал в апогей, научная фантастика превращалась в милитаристский или бытовой научно-фантастический реализм, постмодернистская поливариантность новых технологий воспроизводства стерла модернистскую уверенность в том, что контроль за живым телом и воспроизводством развивался исключительно по заданному плану.
«Модерн в своем отношении к телу и процессам воспроизводства концентрируется на развитии и повышении контроля над этим телом и этими процессами, — писала Адель Кларк. — В отличие от него, постмодерн концентрировался на передизайне и трансформации тел, а также на вариациях воспроизводительных процессов».
«Франкенштейн», 1931
В новых условиях казалась устаревшей и модернистская концепция социального тела, рассматривавшая его в рамках традиционной нуклеарной семьи.
Постмодернистское социальное тело требовало условий трансформированной и/или реконструированной гетерогенной семьи и, следовательно, новых значений таких понятий, как гендер, мать, отец и семья.
«Конец XX века — мифологическое время, в котором все мы заражены химерами, теоретизированием, фабрикованием гибридов машин и организмов. Короче — все мы киборги!»
— слова из «Манифеста киборгов» (1985) Донны Харауэй звучали как диагноз новому обществу, в котором киборг узаконивался наравне со всем остальным, становился своеобразным меньшинством в мультикультурном мире живой и неживой природы.
Что кануло в Лету вместе с модернистской концепцией искусственного человека и четкой границей между био и техно?
Наше время категорически не приемлет творцов-одиночек и их подопечных монстров (если, конечно, они не претендуют на большее, чем оставаться героями архивных фильмов). С нашествием киборгов (и их всевозможных «братьев по синтетической крови» в лице андроидов, терминаторов, репликантов, робокопов, мнемоников и так далее) кинематограф почти отказался от того, чтобы рассказывать экзистенциальные притчи о брошенных творцами созданиях, какими смотрелись, к примеру, в 1930-е монстры из «Франкенштейна» (1931), «Невесты Франкенштейна» (1935) Джеймса Уэйла или «Сына Франкенштейна» (1939) Роланда Ли — фильмов, показанных в рамках ретроспективы. В современную эпоху, когда машина способна генерировать внутри себя жизнь и являться вместилищем разума (по определению Франца Антона Месмера, «внутренних флюидов магнетической природы»), изменилась природа страха, а с ней и ее визуальный образ. Мы ищем другие точки приложения нашего таланта к монстрофикации. Старые монстры для нас перестают быть монстрами, уступая место другим.
«Плоть для Франкенштейна», 1973
Мне представляется символичным решение авторов ретроспективы открыть и закрыть ее фильмами из франкенштейновской серии, несмотря на то что творение, скроенное вручную бароном Франкенштейном, можно рассматривать как прообраз киборга — ведь современный продукт инженерной сборки частей из отдельно взятых органических систем вполне соответствует киборг-концепту.
Рискну заявить, что кинематографическое нивелирование монстроидального в творении барона Франкенштейна шаг за шагом адаптировало идею киборга к массовому сознанию. Уже в шедевре 50-х «Проклятье Франкенштейна» (1957) Теренса Фишера традиционно скроенный из человеческих кусочков монстр в исполнении Кристофера Ли больше смахивал на ходячее недоразумение, лишенное всякого романтического ореола, нежели на «взбунтовавшегося сына», каким казался Борис Карлофф. В сравнении с помешанным на убийствах и власти умным бароном Питера Кушинга, Кристофер Ли играл его бледную тень, жалкого подражателя, функцию убийцы. Пройдет еще 15 лет, и барон будет выглядеть не меньшим анахронизмом, чем его монстр. Барон-аристократ Удо Кира из «Плоти для Франкенштейна» (1973) будет скрываться от посторонних крестьянских глаз в забытом цивилизацией замке, восхищать своего придурковатого ассистента некрофильскими и инцестуальными эскападами и бесплодно мучиться над своими рукотворными сексапильными Адамом и Евой. Его монстр станет не столько ошибкой науки, сколько ошибкой природы: последний из могикан сексуальной революции, мечтающий расширить круг мастеров на все виды сексуальных услуг за счет своих монстров, просто не справится с силой сексуальной импотенции. Через «Франкенвинни» (1982) Тима Бёртона и «Смертельный друг» (1986) Уэса Крейвена постмодернистская пародия окончательно расправилась со старым романтическим мифом о монстре Франкенштейна. Причем Бёртон в своем 25-минутном «Франкенвинни» доведет эту расправу до абсурда: вместе со способом до бесконечности воскрешать погибшую домашнюю собачку он оставит малолетнему Виктору Франкенштейну из одноэтажной американской провинции право низвести до уровня школьного кружка естествознания некогда высокие технологии сотворения монстра.
Вместо печальных экзистенциальных притч об отчуждении и попрании духовных, сексуальных и социальных прав подопечных творений, типа некрасивого сына барона Франкенштейна, кинофантастика эпохи позднего капитализма началась с глобального эпоса о спасении человечества как биологического вида. Между теми и другими — революция в кибернетике начала 60-х, ознаменовавшаяся появлением книг Норберта Винера.
«Смертельный друг», 1986
Словно загипнотизированный мрачными предсказаниями шедевра Стэнли Кубрика «2001: Космическая одиссея», подытоживающего кибернетический взрыв, все 70-е Голливуд будет агитировать против права машин на самообучение и самовоспроизведение. Несмотря на усилия таких передовых писателей-фантастов, как Айзек Азимов или Филипп Дик, углубиться в «этику роботов», на долгое время кино станет приютом для тех, кто незатейливо и просто согласится представлять искусственных людей удобным средством от локального переворота, а их создателей — алчными искателями рычагов власти над человечеством. В этом контексте стоит назвать «Мир дикого запада» (1972) Майкла Крайтона, а также основанные на романах Айры Левина фильмы «Степфордские жены» (1975) Брайана Фобса и «Мальчики из Бразилии» (1978) Франклина Шеффнера. И если бы не «Бегущий по лезвию» (1982), открывший эру глобального эпоса в кино, еще неизвестно, сколько подобных машинофобских фильмов мы бы увидели.
Наиболее успешный из глобального эпоса — сюжет о Терминаторе, представленный в знаменитой дилогии Джеймса Кэмерона. Герой Арнольда Шварценеггера из первого «Терминатора» (1984) воплощал новое направление разума — антигуманистическое и не предполагающее биологическое воспроизводство. Он мог сколько угодно преследовать Сару на улицах Лос-Анджелеса, но мы твердо знали, что это не он искал ее смерти, а его смертоносная программа, созданная победившими в третьей мировой войне машинами. В отличие от героя Бориса Карлоффа, душившего до смерти случайно попавшихся на пути крестьян и детишек, Терминатор эксплуатировал универсальную комбинацию: устранив будущую мать Сару, он устранял всех — одной пулей убивал все человечество. (Кстати, позднее Кэмерон еще раз использует подобную модель в «Чужих» (1986), отправив Рипли воевать с самкой монстров.)
Многие отмечали, что процесс создания киборга в чем-то сродни ремеслу кожевника, которое, в свою очередь, столь хорошо спародировано во многих фильмах о Франкенштейне. В этой связи можно вспомнить и «механика по плоти» Паука из «Джонни Мнемоника» (1995), и «портного по телам» Себастьяна из «Бегущего по лезвию», и конечно, самого Терминатора, самолично реконструирующего свое поврежденное тело в знаменитой сцене из первого фильма. Если на мгновение забыть о том, что на самом деле скрывается под «кожей» у героя Шварценеггера, то можно подумать, что это барон Франкенштейн решил выкроить из себя идеального монстра. Джонатан Голдберг блестяще интерпретировал решение Кэмерона пригласить на роль Терминатора чемпиона по бодибилдингу Арнольда Шварценеггера. Задача бодибилдинга — собрать свое тело путем наращивания нужных мышц, превратить его в произведение искусства. Задача киборга сродни задаче бодибилдера — поддерживать в идеальном состоянии собранное тело. Их тела не стабильны, имеют множество форм, постоянно трансформируются. Бодибилдинг — это верный шаг к киборгу.
«Мир дикого запада», 1972
В современном кинематографе искусственный человек не предмет роскоши, а товар на глобальном рынке. Он не имеет былой экзистенциальной привилегии существовать в диалоге с творцом. Он не знает собственной идентичности, ибо зависит от чужих чипов, и не ведает чувства вины, ибо не участвует во фрейдистской борьбе с отцом и матерью, предпосылающей это чувство. Он дитя времени без Эдипова комплекса, которое всем своим видом и способом существования поставило под вопрос основы развития цивилизации (еще около века назад представленные Фрейдом в непосредственной связи с чувством вины). Для киборга город и космос едины, а герои звездных войн могут показаться конкурентами божествам любой религии. Не знающий отца, ничуть не надеясь, что тот укроет его в саду Эдема, он если и думает о вселенском зле, то связывает его не с происками дьявола, а с хай-тек-паранойей власти транснациональных корпораций. Эту идею довел до апогея в своих дистопиях киберпанк и, в частности, фильмы «Бегущий по лезвию» Ридли Скотта и «Джонни Мнемоник» Роберта Лонго. В качестве объяснения сути произошедшей революции стоит привести интерпретацию мифа о Франкенштейне и его монстре от лидера киберпанка Брюса Стерлинга:
«У нас чудовище стало бы реализацией группового проекта некоей глобальной корпорации. Оно наведет шороху, и жертвами станут, скорее всего, случайно попавшиеся ему под руку люди. Но когда он все это сотворит, ему не позволят отправиться на Северный полюс, цитируя строки Байрона. Монстры киберпанка так просто не пропадают. Они плодятся на улицах. Становятся нашими соседями. Очень даже вероятно, что мы — это они. Они самотиражируются в тысячах экземпляров, подчиняясь новым генетическим закономерностям. Вскоре они займут все должности в ночных забегаловках».
Кто такой киборг: он, она, оно? Все сразу и ни то, ни другое, ни третье по отдельности. Киборг — продукт тех радикальных изменений, которые выпали надолго веками незатронутого гендера. Как в чашу, вмещающая искусственный разум и органы телесная оболочка очеловечивает киборга, возвращая нас к биологическому дискурсу. Но в то же время мы помним: тело это не невинно, так как «незаконный отпрыск милитаризма и патриархального капитализма» киборг никогда не будет рожден в райском саду.
«Демоническое семя», 1977
Кинематограф, пытающийся продвигать конструкцию киборга наряду с другими имиджевыми технологиями, с самого начала не ограничивался только тем, чтобы наделить компьютер половыми признаками. Статус киборга как ненавистника биологического воспроизводства выдвинул задачу поинтереснее: например, подыскать визуальные заменители привычным для экрана человеческим любовным актам. Эти сокровенные изыскания увенчали собой как минимум следующее: преодоление ужаса перед возможностью секса человека с машиной, переполняющего фильм Доналда Кэммелла «Демоническое семя» (1977). Компьютер, ни много ни мало насилующий своим гигантским железным членом героиню Джули Кристи, хоть и превращается после соития в огромную кучу металлолома, но родившийся вследствие акта младенец с щупленьким тельцем человека и грозным голосом машины служит знаком свершившейся катастрофы.
В обществе киборгов реальный секс — это его симуляция. В этом случае так называемый «кожаный секс», организуемый прикинутыми под нацистов, штурмовиков и полицаев «любовниками», приобретает новую актуальность. «Кожаный секс» — это симуляция доминирования, в которой попираются принципы нуклеарной семьи и стираются гендерные границы. Он — удовольствие, лежащее по ту сторону боли, его кульминация — не оргазм, а затянувшаяся трансгрессия.
Самый представительный из носителей образа «кожаной культуры» в кино — Терминатор, демонстрирующий мачизм в разных его ипостасях. По сильному выражению Голдберга, Терминатор «отвергает яппи-трахальщиков, безжалостно отказываясь от гетеросексуальных императивов». В этой связи жестокое сражение одетых в форму унисекс Сары, Риза и Терминатора в первом фильме Джеймса Кэмерона можно рассматривать и как оппозицию традиционной эволюции на основе нуклеарной семьи. Боль, которую наносят друг другу герои своим оружием, остается отметинами на их телах, как после ударов кожаных плеток. Но дело не только в этом. В разгар этой «свинцовой порки», как мы помним, будет зачат будущий спаситель человечества Джон Коннор. You're terminated, fucker! — бросит символическую фразу Сара, отправляя Терминатора под гидравлический пресс. Через несколько лет — в фильме «Терминатор-2. Судный день» (1991) — мать спасителя сделает вывод, глядя на отношения сына и «доброй машины», как две капли воды похожей на былого убийцу: «Из всех только отцы возвращаются, невзирая на годы разлуки. Эта машина — единственное, что смогло это понять».
«Тэцуо — железный человек», 1990
В 90-е оппозиция человек — машина игнорируется, а страх человека перед перспективой оказаться под властью машины все больше перебивается паникой киборга. Причины паники могут быть самые разные. Вирус, сжигающий компьютерный мозг, опасность остаться без компьютерной личности в Глобальной сети или отсутствие возможности функционировать как киборг, а значит, проявлять множество идентичностей, телесно трансформироваться и ментально совершенствоваться. Без соблюдения этих условий Джон Смит не смог бы стать Джонни Мнемоником и так бы и остался безликим Джоном Смитом (каких бессчетное множество). Сегодня не быть киборгом — значит быть «ничем». Только не стоит, подобно герою фильма японца Синий Цукамото «Тэцуо — железный человек» (1990), грубо вспарывать свое тело и специально вводить в него железные трубки и прутья. Лучше остановиться на пирсинге. Как и современная микроэлектроника, киборг — дитя эпохи миниатюризации.
Автор текста: Анжелика Артюх
Источник: https://kinoart.ru/texts/ne-orgazm-a-zatyanuvshayasya-transg...
Другие материалы:
8 сериалов прошлого года, которые вы могли пропустить — а не стоило
Классика кинофантастики — «Гравитация» (2013), реж. Альфонсо Куарон
Колокола Рахманинова — 150 лет великому русскому композитору
Классика кинофантастики — «Прибытие» (2016), реж. Дени Вильнёв
Предтечи фантастики — Марк Твен. Янки из Коннектикута при дворе короля Артура
Как вам не стыдно?!!! — 11 лучших откровенных фильмов о сексе
Литературацентричность и фантастика текста — в творчестве братьев Стругацких
Как смотреть «Человека-паука» — подробный гид по главным фильмам (и некоторым мультфильмам)
Триквел «Трона» с Джаредом Лето — съёмки запланированы на конец года
Перезапуск франшизы «Лепрекон» — проект обрел режиссера и сценариста
«Извини, Дэйв!» — 10 фильмов об отношениях между людьми и искусственным интеллектом
60 лет Джонни Деппу – рок-музыканту, случайно ставшему кинозвездой
100 лучших детских книг всех времен и народов - по мнению BBC
Дорогой Кент — лучшие фильмы, сериалы и мультфильмы о Супермене
«Бегущий по лезвию» — как создавалась классика научной фантастики
Лопающиеся дождевые черви — Что спрашивать в книжных. 5 нон-фикшн новинок
Русский Дисней — Великое призвание и великая любовь Владимира Сутеева
Джонни Депп — режиссер. К 60-летию актера вспоминаем его собственные безумные фильмы
Сериал «Библиотекарь» по книге Михаила Елизарова — смотрим тизер
Киноликбез — 30 фильмов для знакомства с азиатским кинематографом
Джон Кэмпбелл — создатель американской научной фантастики золотого века
Вечно старый, вечно пьяный — Чарльз Буковски, один из лучших американских писателей
«Основной инстинкт» — фильм, который мог стать хитом только в 1990-е