О Конфуции
Из выброшенных в мусор мыслей гения люди создают дворцы поклонения.
Из выброшенных в мусор мыслей гения люди создают дворцы поклонения.
В этой книге я не собираюсь говорить подробно о том, что было с христианством дальше; тут начнутся споры, о которых я надеюсь написать еще где-нибудь. Я просто хочу показать, что наша вера, возникшая в языческом мире, была и сверхъестественной и единственной в своем роде. Чем больше мы о ней знаем, тем меньше находим ей подобий. Но все же в заключение я расскажу об одной ее черте, которая очень важна для наших дней.
Я уже говорил, что Азия и античность были слишком стары, чтобы умереть. О христианстве этого не скажешь. Христианский мир претерпел немало переворотов, и каждый приводил к тому, что христианство умирало. Оно умирало много раз и много раз воскресало — наш Господь знает, как выйти из могилы. Снова и снова переворачивалась Европа, и всякий раз в конце концов наверху оказывалась одна и та же вера. Она являлась в мир не как предание, а как новость.
Мы этого не замечаем, потому что от многих это скрыто условностями, которые тоже замечают редко, те же, кто их заметил, вечно их обличают. Нам твердят, что священники и ритуалы — не вера, а церковные сообщества — лишь форма, и не знают, как это правильно. Три или четыре раза, по меньшей мере, душа уходила из христианства, и почти все ожидали, что ему придет конец. Но и теперь и в старину как ни в чем не бывало жила та официальная религия, которую, к своей гордости, свободомыслящие видят насквозь.
Христианство оставалось религией вельможи времен Возрождения или аббата времен Просвещения, как античные мифы оставались религией Юлия Цезаря, и даже арианство долго оставалось религией Юлиана Отступника. Но Юлиан отличается от Юлия, потому что к его времени Церковь уже начала свой странный путь. Юлий спокойно мог поклоняться богам на людях и смеяться над ними дома. Но когда Юлиан счел христианство мертвым, он увидел, что оно — живое, и еще он увидел, что Юпитер никак не оживает. История Юлиана — только первый из примеров.
Я уже говорил, что, по всей видимости, суеверие Константина отмирало само собой. Оно прошло все обычные фазы, когда вера стала почтенной, затем — условной, и наконец — разумной, а рационалисты, как и сейчас, были готовы прикончить ее совсем. Когда христианство восстало и отбросило их, это было неожиданно, как воскресение из мертвых. Почти тогда же в других местах случалось почти то же самое. Когда, например, из Ирландии хлынули миссионеры, так и кажется, что молодежь неожиданно напала на старый мир и даже не стареющую Церковь. Многие из них погибли на берегах Корнуолла; и лучший знаток корнуоллских древностей говорил мне, что, по его мнению, их замучили не язычники, а «не очень ревностные христиане».
Если поглубже нырнуть в историю, мы найдем немало таких примеров. Равнодушие и сомнение опустошали христианство изнутри, и оставалась только оболочка, как в поздней античности оставалась только оболочка мифологии. Но всякий раз, когда отцы были «не очень ревностны», дети пылали огнем веры. Это очевидно, когда Возрождение сменяется Контрреформацией. Это очевидно, когда Просвещение снова и снова сменяется христианством. Однако есть много других примеров, и стоит их привести.
Вера — не пережиток. Она живет не так, как жили бы друиды, если бы им удалось продержаться две тысячи лет. Так могло случиться в Азии и в античной Европе, ибо мифология и философия равнодушно терпели друг друга и друг другу не мешали. Вера не просто выжила, она непрестанно возвращалась в западный мир, который так быстро менялся, в котором все время что-то гибло.
Следуя традиции Рима, Европа всегда все переворачивала, перестраивала, строила заново. Сначала она непременно отбрасывала старый камень, кончала же тем, что ставила его во главу угла. Она откапывала его на свалке и венчала им здание. Одни камни Стоунхенджа стоят, другие — упали, а где камень упадет, там и ляжет. Вера друидов не приходит заново каждый век, ну, каждые два века, и молодые друиды, увенчанные омелой, не пляшут в лучах солнца на Солсбери-плейн. Стоунхендж не воссоздают в каждом архитектурном стиле, от грубой объемистости норманов до причудливости барокко. Святыне друидов не грозит варварство воскрешения.
Церковь жила не в том мире, где все слишком старо, чтобы умереть, а в том, где все так молодо, что его можно убить. Если смотреть со стороны, сверху ее часто убивали; мало того, она часто выдыхалась и без этого. Отсюда следует то, что очень трудно описать, хотя это важно и более чем реально. Время от времени смертная тень касалась бессмертной Церкви, и всякий раз Церковь погибла бы, если бы могла погибнуть. Все, что могло в ней погибнуть, погибало.
Если такие сравнения уместны, я скажу, что змея сбрасывала кожу или кошка теряла одну из своих 999 жизней. Выберу более достойный образ: часы били — и ничего не случалось; колокол возвещал о казни — но ее снова откладывали.
Что значило смутное беспокойство XII века, когда, как очень верно сказали, Юлиан зашевелился во сне? Почему так рано, в самом начале рассвета, возник глубокий скепсис, способный породить номинализм? Видимо, потому, что Церковь уже считали не частью Римской империи, а частью Темных веков. Века эти кончились, как кончилась прежде Империя, и Церковь кончилась бы с ними, если бы она была лишь тенью ночи.
Победа номинализма, как и победа арианства, означала бы, что христианству пришел конец. Сомнение номинализма глубже, чем сомнение атеизма. Вопрос встал перед миром; каким же был ответ? Аквинат воссел на престоле Аристотеля, и многие тысячи юношей, от крепостного до вельможи, спокойно жили впроголодь, чтобы учиться философии схоластов.
Что значит страх перед исламом, который населил наши песни дикими образами сарацинов, победивших Норвегию и Шотландию? Почему обитателей дальнего Запада, скажем, короля Иоанна (если я не путаю), обвиняли в тайном мусульманстве, как обвиняют в тайном безбожии? Почему так встревожило богословов арабское переложение Стагирита?
Потому что сотни людей уже поверили в победу ислама. Они поверили, что Аверроэс разумнее Ансельма, что сарацинская культура хотя бы внешне выше, лучше нашей. Может быть, старшее поколение и усомнилось, и устало, и впало в отчаяние. Если бы Европу победил ислам, много раньше пришел бы унитарий. Как и сейчас, такая победа казалась разумной и возможной.
Как удивились они, наверное, тому, что случилось! Тысячи и тысячи юношей бросили свою юность в горнило крестовых походов. Сыновья святого Франциска, жонглеры Господни, пошли, распевая, по дорогам. Готика взлетела в небо тысячами стрел. Мир проснулся; и мы давно забыли, что альбигойские войны чуть не погубили Европу.
Мы забыли, что та философия была и модной и новой — пессимизм всегда нов. Она была очень похожей на наши модные учения, хотя и стара, как Азия; но ведь и они тоже. Вернулись гностики; почему же они вернулись? Потому что тогда тоже кончилась эпоха и должна была кончиться Церковь. Пессимизм навис над миром, манихеи восстали из мертвых, чтобы мы имели смерть, и имели ее с избытком.
Еще убедительней для нас пример Возрождения, потому что он ближе к нам и мы гораздо больше о нем знаем. Однако и здесь мы знаем далеко не все. Я намеренно не касаюсь религиозных распрей тех лет, я просто хочу напомнить, что они были совсем не так просты, как принято думать сейчас. Протестанты зовут мучеником Латимера, католики — Кампиона, но мы нередко забываем, что в те времена были мученики атеизма, анархии и даже сатанизма.
Мир XVI века был почти так же дик, как наш. Один утверждал, что Бога нет, другой — что он и есть Бог, третий говорил такое, чего Сам Бог не разберет. Если бы мы услышали беседу тех лет, нас, наверное, поразило бы ее кощунственное бесстыдство. Может быть, Марлоу и не говорил того, что ему приписывают, но такие речи характерны для интеллектуальных кабацких бесед его времени. Много странных вопросов поставили люди от начала Реформации до начала Контрреформации. В конце кондов они получили все тот же ответ. Однако и в те годы христианство шло по воздуху, как некогда шел по водам Спаситель.
Но все это было давно. Хотя мы видим довольно четко, как язычество Возрождения пыталось прикончить христианство, нам гораздо легче увидеть тот упадок веры, что начался в веке Просвещения. Ведь он еще не кончился; мы сами воочию видим упадок того упадка. Двести последних лет не кажутся нам единым мигом, как IV и V или XII и XIII века. Мы знаем сами, как окончательно и полно утратило общество свою веру, не отменяя обрядов, как люди поголовно становятся агностиками, не смещая епископов.
И еще мы знаем, как случилось чудо — молодые поверили в Бога, хотя его забыли старые. Когда Ибсен говорил, что новое поколение стучится в двери, он и думать не мог, что оно стучится в церковные врата.
Да, много раз — при Арии, при альбигойцах, при гуманистах, при Вольтере, при Дарвине — вера, несомненно, катилась ко всем чертям. И всякий раз погибали черти. Каким полным и неожиданным бывало их поражение, мы можем убедиться на собственном нашем примере.
Чего только не говорят об Оксфордском движении и католическом возрождении во Франции! Но почти никто не говорит о самом очевидном их свойстве — полной неожиданности. Они поразили, более того, озадачили всех, словно река потекла вспять и даже вверх, в гору. Вспомните книги XVIII и XIX столетий. Всем было яснее ясного, что река веры вот-вот оборвется водопадом или, на худой конец, разольется дельтой безразличия. Даже спокойное ее течение показалось бы чудом, немыслимым, как ведовство.
Самые умеренные люди не сомневались, что река веры, как и река свободы, разольется и обмельчает, если не высохнет совсем. Весь этот мир Гизо и Маколея, мир торговых и научных свобод ни минуты не сомневался, что знает, куда все движется. Направление было ясно всем, спорили только о скорости. Многие ждали с тревогой, некоторые — с надеждой, что бунтари-якобинцы не сегодня-завтра доберутся до архиепископа Кентерберийского или чартисты, взбунтовавшись, развесят англиканских священников на фонарях.
Но мир перевернулся; архиепископ не потерял головы — он обрел митру, а ненависть к пастору сменилась благоговейным почтением к патеру.
Словом, все спорили только о том, медленнее или быстрее течет река — и вдруг увидели, что вверх по течению что-то плывет. И как образ, и как факт это может обеспокоить. Все мертвое плывет по течению, против течения может плыть только живое. Вниз по реке, гонимые просвещением и прогрессом, плыли демагоги и софисты; но даже те из них, которые еще не умерли, вряд ли доказывали, что они живы и животворны.
Несомненно, живым было огромное чудище, которое плыло вверх по реке, хотя многим оно и казалось чудищем доисторическим. Люди того века ощущали, что обряд так же нелеп, как морской змей, что митры и тиары — словно рога допотопных монстров, а ходить в церковь так же дико, как жить в пещере.
Мир до сих пор дивится чудищу, главным образом — потому, что оно все плывет и не тонет. Чем больше его ругают, тем непонятней оно становится. В определенном смысле я пишу эту книгу если не для того, чтобы объяснить, то для того, чтобы показать путь к объяснению; и прежде всего я хочу показать одно: так уже бывало, и не раз.
Да, в недавнее время мы видели, как умирает вера, но то же самое видывали люди много веков тому назад. И тогда, и сейчас это кончилось одинаково. Вера не исчезла; к нам возвращается даже то, что казалось давно утерянным. Снова, как и много раз, возвращается не «упрощенная» и не «очищенная» теология, а тот самый теологический пыл, которым отмечены века доктрины.
Старый добрый ученый с буквами Д. Т. после фамилии стал образцом педанта и символом скуки не потому, что страстно любил богословие, а потому, что богословие наводило на него тоску. Латынь Плавта ему интересней, чем латынь Августина, греческий Ксенофонта — чем греческий Златоуста. Мы равнодушны к нему, потому что он сам — великолепный представитель религиозного равнодушия. Это совсем не значит, что люди бы остались равнодушны, если бы им довелось увидеть дивное, диковинное зрелище — Доктора Теологии, Учителя Богословия.
Мы нередко слышим, что христианство может остаться как дух, как атмосфера. Поистине, многие хотели бы, чтобы оно осталось как призрак. Но оно не хочет. После каждой его смерти не тень встает, но воскресает тело. Многие готовы проливать благочестивые слезы над могилой Сына Человеческого, но они совсем не готовы увидеть, как Сын Божий идет по утренним холмам. Такие люди — а их немало — привыкли к мысли, что старый светильник блекнет в свете дня. Они видели сами, что он горел бледным пламенем свечи, забытой на рассвете.
Как же не удивиться, если семисвечник волшебным деревом вознесся к небу и солнечный свет показался бледным в сиянии его лучей? Но другие века тоже видели, как дневной свет становился ярче светильника, а потом разгорался светильник и становился ярче света. Много раз люди утоляли жажду неразбавленной водой, и много раз, неизвестно откуда, снова била струя чистого вина.
И вот мы говорим: «Много лет и веков тому назад наши предки верили, что пьют Кровь Господню. Потом, хотя и не скоро, вино католичества стало уксусом кальвинизма. Затем и это кислое питье развели водой забвения и скуки, и мы не надеялись снова ощутить терпкий вкус Лозы Виноградной. День за днем и год за годом слабели наши надежды и наша вера. Мы уже привыкли, что вода заливает виноградник и гибнет последний привкус истины, словно последняя капли пурпура тонет в сером море. Мы привыкли к разведенному, разбавленному, обесцвеченному христианству. Но Ты хорошее вино сберег доселе».
Вот что случилось на наших глазах, и это удивительней всего. Вера не только умирала — она умирала от старости. Она пережила не только гонения от Диоклетиана до Робеспьера — она пережила покой. Вряд ли стоит снова говорить о величии Крестной Муки, венчания молодости со смертью. Но когда я думаю о судьбе Церкви, другой образ является мне: так и кажется, что Христос умер стариком, а воскрес молодым.
Не раз и не без основания говорили, что Церковь часто венчалась с сильными мира сего; что ж, она часто вдовела. Враги говорили, что она — супруга кесарей, и это так странно сейчас, словно ее назвали супругой фараонов. Говорили, что она супруга феодалов, но феодалов нет и в помине, а она здесь. Все мирское шло своим путем до естественного конца; казалось бы, тут кончиться и Церкви. Она и кончалась — но рождалась снова.
«Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут». Античная цивилизация была целым миром, и представить землю без нее было не легче, чем представить землю без солнца. Она ушла, а слова эти живы. В долгие ночи Темных веков феодализм был привычен, так что человек помыслить себя не мог вне феодальной иерархии, и Церковь была туго вплетена в эту сеть.
Но феодализм разлетелся, вдребезги под напором народной жизни истинного средневековья — и самой новой, самой молодой силой была наша вера. Средневековый уклад — сложный, как мироздание, дом человека — тоже пришел к концу, и тут уж каждому стало ясно, что слова отжили свой век. Но они пересекли сияющую бездну Ренессанса, и через полвека вспыхнули славой новых апологетов и святых.
Наконец, они поблекли в резком свете разума и, кажется, исчезли совсем в землетрясениях революций. Наука разоблачила их, но вот — они здесь. История погребла их в прошлом, они пришли к нам из будущего. Она снова на нашем пути; мы смотрим на них; они все ярче.
Если наше общество и предания его не оборвутся, люди, может быть, научатся применять разум к накапливающимся фактам. Раньше или позже враги веры сделают вывод из своих бесконечных разочарований и перестанут ждать ее смерти. Они могут бороться с ней, как борются люди с лесом, со стихией, с небом. «Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут». Ждите, что она оступится; ждите, что она заблудится, но не ждите, что она умрет.
Сами того не зная, вы в своем ожидании подчинитесь условиям поразительного пророчества и приучитесь ждать не того, что угаснет неугасаемое, а того, что придет комета или охладеет солнце.
Продолжение следует...
P.S.
✒️ Я перестал отвечать здесь на комментарии к своим постам. На все ваши вопросы или пожелания, отвечу в Telegram: t.me/Prostets2024
✒️ Простите, если мои посты неприемлемы вашему восприятию. Для недопустимости таких случаев в дальнейшем, внесите меня пожалуйста в свой игнор-лист.
✒️ Так же, я буду рад видеть Вас в своих подписчиках на «Пикабу». Впереди много интересного и познавательного материала.
✒️ Предлагаю Вашему вниманию прежде опубликованный материал:
📃 Серия постов: Семья и дети
📃 Серия постов: Вера и неверие
📃 Серия постов: Наука и религия
📃 Серия постов: Дух, душа и тело
📃 Диалоги неверующего со священником: Диалоги
📃 Пост о “врагах” прогресса: Мракобесие
Циолковский - нейросеть
В те далекие времена, когда существовали разные взгляды на жизнь и место человека в мире, многие люди испытывали желание уходить из родных мест в поисках лучшей жизни. Белые эмигранты часто покидали свою родину, считая, что климат и условия жизни там слишком суровы и не позволяют им процветать. Красные революционеры, с другой стороны, винили в этих трудностях белых и считали, что только сменой политического строя можно добиться улучшения ситуации. Но среди всех этих мнений выделялся взгляд Константина Эдуардовича Циолковского, который считал, что человечество должно покинуть Землю вообще, чтобы найти новые возможности для развития и процветания. Именно его идеи легли в основу современной космонавтики и исследований космоса.
Циолковский - оригинал
когда белые считали - что нужно валить от сюда, потому что, здесь холодно и плохо кормят
а, красные считали - в этом виноваты белые и валить нужно их.
К.Э.Циолковский считал, что валить нужно вообще от сюда....
пока не поздно!
А еще получит ачивку в профиль. Рискнете?
Чеченский волк с орнаментом
Автор: Анастасия Романихина.
Реакцией на выступление декабристов стало нарастание консервативных настроений в обществе. Идеологом идейной концепции консерваторов был министр народного просвещения граф С. С. Уваров. В его теории официальной народности выделялись три основополагающих принципа, отличающих Россию от Запада: православие как основа духовной жизни и церковь как опора самодержавия; самодержавие как основа жизни русского общества и единственно приемлемая для России форма правления; народность как духовное единение народа с царем. Приверженцами этой теории были историки Н. М. Карамзин и М. П. Погодин, литераторы Ф. В. Булгарин и М. Н. Загоскин и др.
Несмотря на усиление политической реакции, оппозиция существующему режиму по-прежнему пыталась противостоять ему, что проявлялось в деятельности в конце 1820 - 1830-х гг. различных по составу и идейной направленности кружков (кружок братьев Критских, кружок Н. В. Станкевича, кружок А. И. Герцена и Н. П. Огарева и др.), обсуждавших вопросы о положении страны и ее будущем; в виде сложившихся во второй половине 1830-х гг. либеральных течений западников и славянофилов; в формировании революционно-социалистического направления общественной мысли.
Общественное движение 25 - 50-х гг. имело характерные особенности:
1) Оно развивалось в условиях политической реакции (после поражения декабристов);
2) Революционное и правительственное направления окончательно разошлись;
3) Его участники не имели возможности реализовать свои идеи на практике.
Можно выделить три направления общественно-политической мысли этого периода:
1) Консервативное (лидер - граф С. С. Уваров);
2) Западники и славянофилы (идеологи - К. Кавелин, Т. Грановский, братья К. и И. Аксаковы, Ю. Самарин и др.);
3) Революционно-демократическое (идеологи - А. Герцен, Н. Огарев и М. Петрашевский).
Кружки 20 - 30-х гг.
В условиях политической реакции, наступившей после разгрома восстания декабристов, новой формой общественной борьбы в России стало создание кружков передовой, в основном студенческой, молодежи. Наиболее активно действовали студенческие кружки в Московском университете. С ним связаны первые шаги антиправительственной деятельности В. Г. Белинского, А. И. Герцена и Н. П. Огарева.
В 1830 г. около В. Г. Белинского, сына военного врача, сложился студенческий кружок «Литературное общество 11-го нумера», названный по номеру комнаты в университетском общежитии, где жил Белинский.
Большую популярность приобрел кружок Н. В. Станкевича, объединявший студенческую молодежь, интересующуюся философией и искусством. Члены кружка изучали философию Шеллинга, Канта, стремились использовать прогрессивные элементы немецкой идеалистической философии в разработке идей общественного развития России. Но взгляды Станкевича, как и его друзей, не выходили за рамки идеализма и либерализма. По его мнению, только распространение знаний может привести к освобождению народа от крепостной зависимости.
Другим центром передовой дворянской молодежи был кружок Герцена-Огарева. В 1826 г. Герцен и Огарев дали на Воробьевых горах в Москве клятву бороться с самодержавием за волю, за освобождение народа и остались верны ей до конца жизни. Кружок просуществовал недолго. Летом 1834 г. Герцен, Огарев и другие участники кружка были арестованы и высланы из Москвы. Некоторые члены кружка были отданы под надзор полиции.
Консервативное движение.
Это было направление, которое активно поддерживалось правительством. Идеология консерватизма была разработана Сергеем Семеновичем Уваровым. Основой этой идеологии стали слова «Православие. Самодержавие. Народность», которые целиком отражали представление царизма о развитии России.
Уваров начал ее внедрять в образовании, воспитывая таким образом будущее поколение в истинно русском духе. Каждое из трех слов несло очень глубокий смысл. «Православие» являлось духовной основой России, ослабить его считалось невозможным, равно как и предать императора. «Самодержавие» было общественной основой. Россию охраняло сильное, просвещенное самодержавие. И если кто-то попробует посягнуть на него, то будет потрясено все государство российское. «Народность» стала социальной основой. Не должно было быть никаких противоречий между разными слоями общества. Народ должен быть един с императором и вокруг него. Теорию поддерживали другие консерваторы 19 в.: Николай Герасимович Устрялов, Михаил Петрович Погодин, Николай Иванович Греч, Михаил Николаевич Загоскин и Нестор Васильевич Кукольник.
Петрашевцы. Революционно-демократическое направление.
На рубеже 1830 - 1840-х гг. складывается революционно-демократическое направление русской общественной мысли. Представителями этого направления являются В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. П. Огарев и «левое крыло» кружка петрашевцев. Они развивали идеи утопического социализма и в отличие от декабристов стремились не к организации военного заговора, а к народной революции.
А. И. Герцен сформулировал теорию общинного социализма, согласно которой Россия сможет перейти к нему через крестьянскую общину – готовую ячейку социалистического общества. В качестве главных условий построения социалистического общества в России он считал отмену крепостного права и ликвидацию самодержавия.
Поражение революций 1848 - 1849 гг. в Европе породило неверие Герцена в революционные возможности западноевропейских стран и привело его к выводу, что в будущем социализм утвердится вначале не в европейских странах, а в России. Для этого здесь есть необходимые предпосылки: крестьянское общинное землевладение, крестьянская идея равного права всех на землю, мирское самоуправление и «коллективистское» сознание русского крестьянина. Теория «русского социализма» исходила из идеи «самобытного» пути развития России к социализму, минуя капитализм.
При всей своей утопичности эта теория объективно выражала насущные задачи буржуазно-демократического преобразования России. Она была направлена на свержение крепостнического строя, ликвидацию помещичьего землевладения и последовательную демократизацию страны. В этом состоят ее революционный смысл и историческое значение «русского социализма».
В 1840-е гг. с критикой российской действительности и программой революционного преобразования страны выступал популярный литературный критик В. Г. Белинский, видевший ее возрождение «в успехах цивилизации, просвещения, гуманности, пробуждения в русском народе чувства собственного достоинства, правах и законах, сообразных со здравым смыслом и справедливостью, необходимости гарантий для личности, чести и собственности».
Заметное место в освободительном движении 40-х гг. занимает кружок петрашевцев. Его основал молодой одаренный чиновник Министерства иностранных дел М. В. Буташевич-Петрашевский, на квартире которого с зимы 1845 г. собиралась молодая интеллигенция: учителя, литераторы, мелкие чиновники, студенты старших курсов.
С 1847 г. характер собраний стал существенно меняться: члены кружка перешли к обсуждению острых политических проблем, критиковали существующий строй, говорили о необходимости отмены крепостного права, свободы печати, введения в судопроизводство адвокатов и присяжных заседателей. Под влиянием революции 1848 г. в Европе особой популярностью у петрашевцев пользовались идеи утопического социализма. В марте - апреле 1849 г. петрашевцы приступили к оформлению тайной политической организации, готовились к печатанию прокламаций. Но деятельность кружка не получила развития.
В апреле 1949 г. петрашевцы были арестованы и заключены в Петропавловскую крепость. 21 человека приговорили к расстрелу, в их числе Петрашевского и Достоевского. В конце декабря 1849 г. на Семеновской площади Петербурга состоялась инсценировка смертной казни: был зачитан смертный приговор, на головы осужденных накинули белые колпаки, зазвучала барабанная дробь, но в последний момент подъехал флигель-адъютант с царским приказом об отмене смертной казни и замене ее ссылкой на каторгу.
Таким образом, тремя основными идеологическими течениями стали консервативное с провозглашением «Православия. Самодержавия. Народности», которое должно было укрепить существующее в России положение. Либеральное движение, разделившееся на западников и славянофилов, которые пытались добиться реализации своих идей путем реформ. Революционное движение преследовало идеи свержения монархии, освобождения крестьян путем вооруженного восстания.
Итогом общественного движения в России во второй четверти 19 в. стала выработка идей, которые стали основой идеологии, развивавшейся уже во второй половине 19 в. Общественное движение подготовило социальную почву для последующих реформ.
Сегодня мы поговорим про прекраснейшие времена, которым в теории развития и эволюции человеческих технологий может наступить свой век. А именно разговор о том, что будет в случае наступления технологической (цифровой) диктатуры.
Ясное дело, что вдаваясь в тонкости устройства системы общества — это будет адом, для которого Сталинский СССР покажется просто пушистым и добрым раем на Земле. Фактически данная система с угрозой распространения технологий "Искусственный интеллект" может окунуть человечество в сплошную ночь. Я рад, что в настоящее время некоторые страны, как вот например Германия отказались от идеи вмешательства в частную жизнь человека путем установления определенных технологий типа "Радар постоянного слежения" на всех автобанах, что подразумевало собой постоянную слежку за всеми перемещающимися автотранспортными средствами и контролируя нарушения в трафике путем круглосуточного мониторинга, а не срабатывания так называемого рада лишь на определенные нарушения. Правительство Германии в свою очередь заявило о том, что подобного рода меры противоречат немецкой Конституции и тем самым государство начнет слежку за частной жизнью людей, ибо перманентный мониторинг будет так же заявлять о вас, где вы находитесь и так далее.
Разумеется, я как человек понимая вещи устройства мира излагаю осознание того, что мы и так все обладаем степенью контроля со стороны систем путем того, что нам в руки вручены технические устройства типа "Smartphone" и контроль нас так или иначе ведется вне поля этой идеи, которая была всё же отклонена немецким Бундестагом.
"Законопослушность, честность, даже потребительское поведение — самые разные стороны жизни гражданина отслеживает китайская Система социального рейтинга. Ее поддерживает Alibaba, на уступки властям готов идти Facebook" — слоганы, которые в настоящий момент декларирует КССР. Разве это не эксперимент, который в свою очередь может выйти из-под контроля и в итоге охватить общество Китая в тоталитарный цифровой режим? Ведь Китай в настоящее время является передовой страной по внедрению всех современных технологий, что же будет коммунистической партии Китая мешать в осуществлении последних разработок ИИ в будущем, для того, чтобы установить самый жесточайший контроль над населением своей страны? Хотя выходит довольно странная ситуация, поскольку на мой взгляд, китайское общество вынужденно принимает и не потакает властям внедрению подобной программы в их жизнь. Я ознакомился с принципами, которые были изложены в официальном источнике китайской программы "CCK-SCS" и там ведется речь о взаимовыгодной основе того, что как бы власти КНР (партия КПК) желает с помощью этой системы образовать комплекс доверия о реализации китайской мечты, однако взамен ставит участников общества в вынужденную систему социального рейтинга.
А теперь я, Эмин Байрамов, выражаю свое собственное мнение на этот счет.
Как же возможно ставить человека в систему какого-либо рейтинга? Жизнь и природа не создавали нас идеальными. В этой жизни у каждого из нас имеется много и без того проблем, которым каждому из нас приходиться уделять то или иное количество времени, сил, ресурса и прочего алгоритма. Я считаю это неправильным подходом.
О создаваемой мною "Идеологии 4 Мира/Ellisium".
До силе времени технократическая политика не оставила в своем виде крупномасштабного следа в истории. Я вижу своей задачей путь по становлению личностью, которая будет продвигать и являться популяризатором создаваемой мною новой доктрины, которая подразумевает собой становления общества 4.0 — новейшей формации осознанности общества и реализации в мире фантастики на основе концептуальной идеи о Технократии и её реализации. В свое время не без известный древнегреческий философ и писатель Платон изложил в своем труде "Государство" идею о создании общества, ключевую роль и правительственную в котором будут отыгрывать представители-технократы, а так же ученые и прочие люди, которые будут так или иначе принадлежать к научному крылу общества.
В конечном итоге, возможно не за свою жизнь, однако я верю, что в тот или иной день наступит открытое Технократическое правление. Если же вы хотите мне возразить и если вы желаете говорить о том, что "О нет, национальные государства сегодняшнего дня будут навсегда" — желается вам лишь ответить, что программа 4-го мира вероятно никогда не будет ставить перед собой за цель уничтожения всех мерил национального и этнического характера, так как это попросту невозможно в условиях сложившихся природных особенностей человеческой цивилизации. Вероятно, 4-я идеология будет компонентным придатком той или иной национальности, которая в свою очередь будет ставить открыто идею о власти ученых и показывать людям то, что может быть в случае наступления фантастического будущего и всецело опираться в своем фундаменте на любовь к человеку и всего пространства вокруг него.
Однако, если когда-либо будет создано Технократическое государство, то это открывает так или иначе специалистам дорогу к тому, чтобы установить прямую диктатуру над обществом. Я лично не склоняюсь к тому, что это необходимая мера в создании подобного рода государства, а что вы могли бы сказать на этот счет? Давайте обсудим катастрофические последствия для цивилизации людей диктатуры цифр, рейтингов и супер-контроля с помощью супер-технологий.
Emin Bairamov
Автор: Михаил Пучковин.
Во 2-й армии, расквартированной на Украине, работала так называемая Южная управа Союза благоденствия с центром в Тульчине – местопребывании штаба 2-й армии. Руководителем Южной управы был Пестель. В январе 1821 г. в Москве собрался съезд Коренной управы Союза благоденствия. Съезд объявил Союз «распущенным», и под прикрытием этого постановления, которое облегчало отбор ненадежных членов, тайное общество вновь реорганизовалось: возникло Южное и Северное общества, которые и подготовили восстание декабристов в 1825 г.
Узнав от своих делегатов, присутствовавших на съезде Коренной управы Союза благоденствия, о закрытии общества, Пестель и его единомышленники – декабристы Юшневский, Крюковы, Вольф, Ивашев, Барятинский и другие – решили постановлению о «закрытии» не подчиняться и «общество продолжать». Новая организация, возникшая в марте 1821 г. в Тульчине, получила название Южного общества.
Было решено периодически созывать съезды руководящих членов тайного общества. Первый съезд руководителей Южного общества собрался в Киеве в январе 1822 г. и заслушал доклад Пестеля об основах его конституционного проекта. Было принято решение дать членам годичный срок для обдумывания этих основ. На втором съезде руководителей в январе 1823 г. основы конституции Пестеля были приняты Южным обществом декабристов.
Южное общество во главе с Пестелем решительно высказалось против учредительного собрания и было сторонником диктатуры временного революционного правительства, рассматривая ее как решающее условие успеха революции. Конституционный проект Южного общества – «Русская Правда» Пестеля – являлся наказом временному революционному правительству, облеченному диктаторской властью. В «Русской Правде» объявлялось, что крепостное право должно быть «решительно уничтожено» и «дворянство должно непременно навеки отречься от гнусного преимущества обладать другими людьми».
По «Русской Правде» политические права в будущей республике получали все мужчины, достигшие 20-летнего возраста (женщинам избирательных прав не предоставлялось). Пестель являлся решительным противником имущественного ценза, и избирательное право не зависело от имущественной состоятельности гражданина. Верховным органом власти в стране являлось однопалатное Народное вече. Выборы в него были двухстепенными. Исполнительная власть в стране вручалась Державной думе, состоявшей из 5 членов, выбираемых Народным вече на 5 лет. «Блюстительная» власть в государстве (контроль за точным соблюдением конституции) вручалась Верховному собору, состоявшему из 120 человек, избираемых пожизненно. Исполнительная - окружные, уездные, волостные правления сроком на 1 год. Пестель был убеждённым сторонником унитарного гос-ва и считал в России должно быть 4 ступенчатое деление на области: области, округа, уезды, волости. Столица - Нижний Новгород.
В «Русской Правде» утверждалось свобода вероисповедования, свобода слова, свобода печати с ответственностью за опубликованные произведения лишь по суду, свобода передвижения и равный для всех суд. По мнению П. И. Пестеля, необходимо было создать общественный фонд из государственной, монастырской и части конфискованной у помещиков земли для предоставления всем желающим надела, достаточного для «пропитания», т. е. для обеспечения прожиточного минимума. Так, впервые в России был выдвинут принцип распределения земли по трудовой норме, что гарантировало защиту граждан от нищенства и голода. Земля из общественного фонда не подлежала продаже и залогу. П. И. Пестель не отрицал идею частной собственности на средства производства, в том числе и на землю. Поэтому половина земельного фонда страны, по его проекту, оставалась в частной собственности. Она могла покупаться, продаваться и закладываться. Владение этой землей должно было обеспечивать рентабельность и товарность хозяйства. В агарном проекте П. И. Пестеля причудливо переплетались элементы социалистического и капиталистического способов производства.
В 1822 г. в Петербурге было образовано Северное общество. Его признанными лидерами стали Н. М. Муравьев, К. Ф. Рылеев, С. П. Трубецкой и М. С. Лунин. В дальнейшем состав общества значительно расширился. В нем явственно была заметная борьба двух течений – умеренного конституционно-монархического, и более радикального, отмеченного республиканскими симпатиями. Влиятельным членом Северного общества, особенно в первые годы его существования, был один из инициаторов движения декабристов – Никита Муравьев. Он разработал конституционный проект, который весьма оживленно обсуждался среди декабристов.
Н. М. Муравьев выступал за конституционную монархию - политическую систему, в которой исполнительная власть принадлежала императору (наследственная власть царя сохранялась для преемственности), а законодательная власть - парламенту («Народное вече»). Избирательное право граждан ограничивалось довольно высоким имущественным цензом. Таким образом, из политической жизни страны исключалась значительная часть малоимущего населения. Распорядительная власть передавалась окружным уездным и волостным народным представителям на 6 лет.
Муравьев-сторонник федеративного устройства. Россия должна стать федерацией из 13 держав и 2 областей, со своими столицами и со своими управлениями. Державы делятся на уезды, уезды на волости. Столица России - Нижний Новгород и его должны были переименовать в Славенск. В решении важнейшего для России аграрно-крестьянского вопроса П. И. Пестель и Н. М. Муравьев единодушно признали необходимость полной отмены крепостного права, личного освобождения крестьян. Эта идея красной нитью проходила через все программные документы декабристов. Однако вопрос о наделении крестьян землей решался ими по-разному. Н. М. Муравьев, считая помещичью собственность на землю неприкосновенной, предлагал передать во владение крестьянам приусадебный участок и по 2 десятины пахотной земли на двор. Этою было явно недостаточно для ведения рентабельного крестьянского хозяйства.
Оба конституционных проекта касались и других сторон социально-политической системы России. Они предусматривали введение широких демократических гражданских свобод, отмену сословных привилегий, значительное облегчение военной службы солдат. Н. М. Муравьев предлагал федеративное устройство будущего российского государства, П. И. Пестель настаивал на сохранении неделимой России, в которой все народы должны были слиться в единый.
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Время - деньги!
Ученье - свет!
Поскольку из квантовой физики мы знаем что фотон света не имеет времени, соответственно ученье не равно деньгам?